Верховная дворцовая боярыня, приближенная царя Алексея Михайловича. Активная сторонница старообрядчества. За свои убеждения была заточена в тюрьму, где и умерла от голода. Изображена на известной картине В.Сурикова «Боярыня Морозова».
21 (31) мая 1632 года в семье видного государственного деятеля, родственника царицы царского окольничего Прокопия Федоровича Соковнина родилась дочь, названная Феодосией (данная Богом). Спустя несколько лет после ее рождения на престол взошел «Тишайший», второй царь из династии Романовых. Годы его правления ознаменовались многими событиями. Один из самых впечатляющих моментов - противостояние царя и боярыни Морозовой.
Но это случилось много позднее. А пока девочка росла, родители мечтали о выгодной партии для нее. В 17 лет ей улыбнулось счастье - к ней посватался Глеб Иванович Морозов, младший брат одного из богатейших и влиятельнейших людей того времени Бориса Ивановича Морозова - родственника царя, царского спальника и дядьки царевича, владельца огромнейшего состояния и крупнейшего землевладельца своего времени.
Родители Феодосии хоть и знатного московского происхождения, но породниться с Морозовыми посчитали великой честью. Ведь род Морозовых помимо богатства был очень знатен, а таких фамилий в те времена было чуть меньше десятка. И каждая из них имела равные права на престол. Глеб Иванович после смерти бездетного старшего брата в 1662 году стал наследником всего его состояния - земель, крестьян, производств железа, кирпича и соляных промыслов.
Счастливый брак Феодосии с Глебом подарил им сына Ивана. Но семейная жизнь оборвалась, когда вскоре после смерти Бориса умер и Глеб Иванович Морозов. И молодая тридцатилетняя боярыня стала вдовствующей распорядительницей общего состояния братьев при малолетнем сыне Иване Глебовиче. При дворе Феодосия Прокопьевна была верховной боярыней, приближенной царя и подругой царицы Марии Ильиничны. Подмосковная усадьба Зюзино (ныне в черте Москвы), в которой жила вдова с сыном, была обустроена по западному образцу, красиво и с удобствами, в огромном саду гуляли павлины - неслыханная роскошь по тем временам.
Молодой женщине, несмотря на все привилегии роскошной жизни, хватало забот. Ведь управлять огромным наследством приходилось самой, не полагаясь на помощь многочисленных родственников. Не чая души в сыне, она заботилась о том, чтобы сохранить и приумножить богатства, оставленные ему отцом и дядей. Как любая мать, мечтала найти ему хорошую партию и советовалась по этому вопросу со своим духовником. Ей прочили счастливую богатую жизнь, но деятельная и активная боярыня решила посвятить себя борьбе за веру.
В середине XVII века произошел раскол церкви на два непримиримых лагеря - протопоп Аввакум стоял за интерпретацию исконно русских церковных книг и двуперстие, а патриарх - за их греческое изложение и троеперстие. Многие видные деятели из верхов, не говоря уже о простом люде, не приняли новую церковную концепцию. Они стояли за старую веру отцов и дедов-прадедов. К старообрядцам примкнула и боярыня Морозова, которая с детства отличалась глубокой набожностью, религиозностью и соблюдала все посты. А после смерти мужа постоянно носила грубую рубаху из козьей шерсти (власяницу), что служило постоянным напоминанием о смирении и терпении. Протопоп Аввакум увидел в этом «перст судьбы» - его вера истинная, если даже подруга царицы и самая богатая женщина Московии решила отречься от царских привилегий, земных благ и посвятить себя святому делу - отстаиванию старообрядческих канонов.
В 60-х годах XVII века дом боярыни Морозовой стал центром собраний раскольников. Гонимые ревнители старой веры нескончаемым потоком устремлялись под его крышу. Своеобразный оппозиционный центр широко раскрыл двери странникам, изгнанным из монастырей священникам, юродивым. Сердобольная женщина стала на защиту слабых и гонимых. Целыми днями боярыня беседовала с ними, кормила, оставляла на ночлег. У нее останавливался и подолгу жил сам протопоп Аввакум с женой. Пламенные речи священника не давали остыть ее уму и сердцу, постоянно поддерживая огонь фанатизма. Но это был не угрюмый фанатизм. По наблюдениям современников и протопопа Аввакума, боярыня была доброжелательна, весела, приветлива. После пожизненного заточения лидера старообрядцев в далеком монастыре Феодосия Прокопьевна организовала с ним активную переписку. Ее письма полны тревогой о судьбе сына, хозяйскими хлопотами, в них нет ни слова упоминания о вопросах веры.
Пример самоотверженной борьбы со светской и церковной властью создал боярыне ореол благочестия и вдохновил немало последовательниц. Княгиня Евдокия Урусова, ее родная сестра, дворянка Марья Данилова и некоторые другие женщины «высшего света» стали ярыми приверженицами старообрядчества. Боярыня Морозова настолько демонстративно выступала против церковных реформ, что забеспокоились не только придворные и церковные чины, но и сам Тишайший. От гнева царя ее спасало только доброе отношение царицы Марии и опасение Романова идти против такого влиятельного рода, как Морозовы. Хотя один раз в 1666 году у нее отобрали все имущество и передали его в царскую казну. Тогда благодаря заступничеству царицы часть вотчин даже вернули.
Бесконечно игнорировать царские нововведения, и открыто идти против воли царя не удавалось никому. Не стала исключением и боярыня Морозова. В 1699 году Мария Ильинична умерла, но еще два года царь опасался трогать влиятельную боярыню, не желая портить отношения со старинными боярскими родами. В это время Морозова стала инокиней Феодорой, принявши постриг, и полностью отошла от светской и придворной жизни, прекратила посещать реформаторскую церковь и еще активнее занялась проповедованием старообрядчества. Последней каплей долготерпения государя стал отказ Морозовой присутствовать на царской свадьбе с Наталией Нарышкиной, и на Феодосию Прокопьевну обрушился столь долго сдерживаемый гнев самодержца. Все же перед применением жестких мер, попытался еще раз уговорить Морозову отречься от раскольничьих убеждений силами боярина Бориса Троекурова, зятя - князя Петра Урусова, родственников - бояр Ртищевых. Но все было напрасно.
Поздней осенью 1671 года в дом боярыни с царским указом о ее заточении в Чудов монастырь пришли архимандрит и думный дьяк Илларион Иванов. Обе сестры (они находились в доме) выказали презрение пришедшим, а Морозова даже не встала с кресла, на котором сидела. Так с креслом и пришлось нести ее в людское помещение из боярских хором. Пытались уговорить причаститься к новому обряду ее и в монастыре, но ревностная сторонница раскольников не вняла уговорам. После пыток и бесполезных уговоров Феодосию (инокиню Феодору) отправили в Псково-Печерский монастырь, а Евдокию Урусову - в Алексеевский.
Именно это событие запечатлел на картине . Боярыня Морозова в санях осеняет двуперстным крестным знамением пришедших проводить ее людей. Этот образ знаком с детства - дух несломленной русской женщины, готовой отдать все земные блага за истинную веру. Художник слегка отошел от истины, изобразив боярыню намного старше своих лет, но эта деталь еще больше подчеркивает непокорность и решимость сильной духом инокини. Картина полна экспрессии. сыграл на контрастах - богато одетая, закованная в кандалы боярыня и разношерстная серая людская масса, в большинстве своем сочувствующая ей, вызывают бурю эмоций и наталкивают на размышления о природе и качествах до конца непознанной человеческой души.
В Печерском монастыре боярыню Морозову настигла страшная весть - единственный сын Иван умер, а все имущество отписано в царскую казну. За опальных сестер хлопотал даже патриарх Питирим, просивший отпустить неразумных женщин, по глупости увязших в раскольничьих заблуждениях. Однако царь был тверд - слишком много неприятностей вынес он от «неразумных женщин» и проводить следствие назначил самого Питирима. После бесполезных увещеваний патриарха сестер пытали на дыбе, но физические страдания не смогли сломить их дух. Их ожидала публичная казнь на костре, но этому воспротивилась сестра царя Ирина Михайловна и бояре, справедливо полагая, что позорной казнью представительниц аристократии нельзя подрывать престиж вельмож. Казнь сменили на ссылку и в конце 1674 года сестер отправили в земляную тюрьму . Самая изощренная месть мятежным сестрам - мирское забвение и мучительная смерть от голода. Мятежные аристократки, медленно угасая, провели в земляной тюрьме почти целый год. Мольбы хотя бы о крохотном кусочке хлеба обезумевших от голода женщин не трогали тюремщиков.
Первой не выдержала княгиня Евдокия Прокопьевна Урусова. В сентябре 1675 года она тихо ушла, не отрекшись от своих убеждений. Феодосия Морозова (инокиня Феодора) пережила сестру почти на два месяца, и в первых числах ноября того же года, попросив у тюремщика выстирать в реке свою истлевшую рубаху, чтобы по православной традиции умереть в чистом белье, тоже скончалась. Их так и похоронили, без гробов, без отпевания, завернутых в рогожи в боровском заточении. Сейчас на месте предполагаемого захоронения мучениц старой веры выстроена часовня.
Беспримерен подвиг удивительной женщины - боярыни Феодосии Морозовой, отрекшейся от мирских благ и принявшей мученическую смерть во имя своих убеждений и веры.
Имеет отношение к населенным пунктам:
Родилась в Москве 21 (31) мая 1632 года. В ночь с 15 на 16 ноября 1671 года Феодосия Морозова с сестрой Евдокией Урусовой были взяты под стражу и заключены в Чудов монастырь. После допросов архимандритом Иоакимом и митрополитом Павлом Крутицким 19 ноября 1671 года перевезены на подворье Псково-Печерского монастыря.
Изобразить конфликт личности и государства, противостояние черного пятна фону - для Сурикова художественные задачи одинаковой важности. «Боярыни Морозовой» вообще могло не быть, если бы не ворона в зимнем пейзаже.
«...Раз ворону на снегу увидал. Сидит ворона на снегу и крыло одно отставила. Черным пятном на снегу сидит. Так вот этого пятна я много лет забыть не мог. Потом «Боярыню Морозову» написал» , - вспоминал Василий Суриков о том, как появился замысел картины. На создание «Утра стрелецкой казни», полотна, сделавшего его знаменитым, Сурикова вдохновили интересные рефлексы на белой рубахе от пламени зажженной свечи при дневном свете. Художник, детство которого прошло в Сибири, похожим образом вспоминал палача, проводившего публичные казни на городской площади Красноярска: «Черный эшафот, красная рубаха - красота!»
На картине Сурикова изображены события 29 ноября (по н. ст. - Прим. «Вокруг света» ) 1671 года, когда Феодосию увозили из Москвы в заключение.
Неизвестный современник героини в «Повести о боярыне Морозовой» рассказывает: «И везена бысть мимо Чудова (монастыря в Кремле, куда ее ранее конвоировали на допрос. - Прим. «Вокруг света») под царские переходы. Руку же простерши десную свою… и ясно изобразивши сложение перст, высоце вознося, крестом ся часто ограждаше, чепию же такожде часто звяцаше» .
1. Феодосия Морозова. «Персты твои тонкостны... очи твои молниеносны» , - говорил о Морозовой ее духовный наставник протопоп Аввакум. Суриков сначала написал толпу, а затем стал искать подходящий типаж для главной героини. Художник пробовал писать Морозову со своей тетки Авдотьи Васильевны Торгошиной, которая интересовалась старообрядчеством. Но ее лицо терялось на фоне многоцветной толпы. Поиски продолжались, пока однажды к старообрядцам не приехала с Урала некая Анастасия Михайловна. «В садике, за два часа» , по словам Сурикова, он написал с нее этюд: «И как вставил ее в картину - она всех победила» .
Разъезжавшую до опалы в роскошных экипажах боярыню везут в крестьянских санях, чтобы народ видел ее унижение. Фигура Морозовой - черный треугольник - не теряется на фоне окружившего ее пестрого людского сборища, она как бы разбивает эту толпу на две неравные части: взволнованных и сочувствующих - справа и равнодушных и глумящихся - слева.
2. Двоеперстие. Так складывали пальцы, крестясь, старообрядцы, тогда как Никон насаждал троеперстие. Креститься двумя пальцами на Руси было принято издавна. Два пальца символизируют единство двойной природы Иисуса Христа - божественной и человеческой, а загнутые и соединенные три оставшихся - Троицу.
3. Снег. Интересен живописцу тем, что меняет, обогащает колористику находящихся на нем предметов. «На снегу писать - все иное получается, - говорил Суриков. - Вон пишут на снегу силуэтами. А на снегу все пропитано светом. Все в рефлексах лиловых и розовых, вон как одежда боярыни Морозовой - верхняя, черная; и рубаха в толпе…»
4. Дровни. «В дровнях-то какая красота: в копылках, в вязах, в саноотводах, - восторгался живописец. - А в изгибах полозьев, как они колышутся и блестят, как кованые... Ведь русские дровни воспеть нужно!..» В переулке рядом с московской квартирой Сурикова зимой наметало сугробы, и туда часто заезжали крестьянские сани. Художник ходил следом за дровнями и зарисовывал борозды, оставленные ими на свежем снегу. Суриков долго искал то расстояние между санями и краем картины, которое даст им динамику, заставит «поехать».
5. Одежда боярыни. В конце 1670 года Морозова тайно постриглась в монахини под именем Феодоры и поэтому носит строгие, хоть и дорогие, черные одежды.
6. Лестовка (у боярыни на руке и у странника справа). Кожаные старообрядческие четки в виде ступеней лестницы - символа духовного восхождения, отсюда и название. При этом лестовка замкнута в кольцо, что означает непрестанную молитву. У каждого христианина-старообрядца должна быть своя лестовка для молитвы.
7. Смеющийся поп. Создавая персонажей, живописец выбирал самые яркие типажи из народа. Прототип этого священника - дьячок Варсонофий Закоурцев. Суриков вспоминал, как в возрасте восьми лет ему пришлось всю ночь править лошадьми на опасной дороге, поскольку дьячок, его попутчик, по обыкновению, напился.
8. Церковь. Написана с храма Николая Чудотворца в Новой Слободе на Долгоруковской улице в Москве, недалеко от дома, где жил Суриков. Каменный храм построили в 1703 году. Здание сохранилось до наших дней, но требует реставрации. Очертания церкви на картине туманны: художник не хотел, чтобы она была узнаваема. Судя по первым эскизам, Суриков поначалу собирался, в соответствии с источниками, изобразить на заднем плане здания Кремля, но потом решил перенести место действия на обобщенную московскую улицу XVII века и сосредоточиться на разнородной толпе горожан.
9. Княгиня Евдокия Урусова. Родная сестра Морозовой под ее влиянием тоже примкнула к раскольникам и в итоге разделила участь Феодосии в Боровском остроге.
10. Старуха и девушки. Эти типажи Суриков нашел в старообрядческой общине на Преображенском кладбище. Там его хорошо знали, и женщины соглашались позировать. «Нравилось им, что я казак и не курю» , - рассказывал художник.
11. Завернувшийся платок. Случайная находка художника еще на стадии этюда. Задравшийся кверху край дает понять, что боярышня только что поклонилась осужденной низко, до земли, в знак глубокого почтения.
12. Монахиня. Ее Суриков писал с приятельницы, дочери московского священника, готовившейся принять постриг.
13. Посох. Суриков увидел такой в руке у старухи-паломницы, что шла по тракту на Троице-Сергиеву лавру. «Я схватил акварель да за ней, - вспоминал художник. - А она уже отошла. Кричу ей: «Бабушка! Бабушка! Дай посох!» А она и посох-то бросила - думала, разбойник я» .
14. Странник. Подобные типажи скитальцев-богомольцев с посохами и котомками встречались и в конце XIX века. Этот странник - идейный союзник Морозовой: он снял шапку, провожая осужденную; у него такие же, как у нее, старообрядческие четки. Среди этюдов к этому образу есть автопортреты: когда художник решил изменить поворот головы персонажа, паломника, который ему позировал изначально, было уже не найти.
15. Юродивый в веригах. Сочувствуя Морозовой, он крестит ее таким же раскольничьим двоеперстием и не боится наказания: юродивых на Руси не трогали. Подходящего натурщика художник нашел на рынке. Мужичок, торговавший огурцами, согласился позировать на снегу в одной холщовой рубахе, и живописец растирал его озябшие ноги водкой. «Я ему три рубля дал, - рассказывал Суриков. - Это для него большие деньги были. А он первым долгом лихача за рубль семьдесят пять копеек нанял. Вот какой человек был» .
16. Икона «Богоматерь Умиление». На нее поверх толпы смотрит Феодосия Морозова. Мятежная боярыня намерена держать ответ только перед небом.
О мятежной боярыне Суриков впервые услышал в детстве от крестной матери Ольги Дурандиной. В XVII веке, когда царь Алексей Михайлович поддержал реформу русской церкви, проводимую патриархом Никоном, Феодосия Морозова, одна из самых родовитых и влиятельных женщин при дворе, воспротивилась нововведениям. Ее открытое неподчинение вызвало гнев монарха, и в конце концов боярыню заточили в подземную тюрьму в Боровске под Калугой, где она и умерла от истощения.
Противостояние угловатого черного пятна фону - для художника драма такая же захватывающая, как и конфликт сильной личности с монаршей властью. Передать игру цветовых рефлексов на одежде и лицах автору не менее важно, чем показать спектр эмоций в провожающей осужденную толпе. Для Сурикова эти творческие задачи не существовали по отдельности. «Отвлеченность и условность - это бичи искусства» , - утверждал он.
|
ХУДОЖНИК
1848
- Родился в Красноярске в казачьей семье. |
В 1911 году императором было дано разрешение на разборку архива Тайного приказа царя Алексея Михайловича. Кроме обычных для таких организаций бумаг и доносов, был обнаружен большой объем документов, касающихся церковного раскола, и в частности - дела опальной Феодосии Морозовой. Ее переписка с протопопом Аввакумом, отчеты о дознании, перепись имущества, отчужденного в пользу государства после ссылки боярыни в Боровск. Среди вороха полуистлевших бумаг была найдена одна, о которой тут же доложили по начальству. Реакция последовала незамедлительно: разбор документов до высочайшего распоряжения приостановить, архив засекретить. Письмо, которое столь переполошило правившую династию, касалось личной жизни Алексея Михайловича, вошедшего в русскую историю под именем Тишайший.
Не положено, барыня
В ночь с 1 на 2 ноября 1675 года шел снег. Стены глубокой, в три метра, ямы заиндевели. Сидевшие в яме женщины уже несколько дней не говорили, у них не было сил даже для молитвы. После смерти в сентябре Евдокии их кормили с каждым днем все хуже и реже, а на просьбы о хлебе отвечали: если праведницы, то Бог подаст!
Одна из пленниц зашевелилась, и вторая, не в силах повернуть голову, скосила в ее сторону глаза.
Помру я сегодня, Маша...
Та, которую звали Машей, ничего не ответила, только отвела глаза.
Да и то правда, не живем мы с тобой, а мучаемся...
Женщина заплакала. В изможденной и сломленной старухе мало кто узнал бы статную красавицу Феодосию Морозову.
Было ей сорок три года.
Всех пережила... Глебушка умер, Дуняша умерла, а теперь вот и Ванечки не стало...
Лучшие дня
Сын Морозовой умер раньше тетки, но матери об этом сообщили только сейчас, когда она обессилила.
Вдруг Морозова встрепенулась и, откуда-то взяв силы, встала на ноги и прокричала куда-то вверх, где должна была находиться стража:
Эй, там, наверху! Помилосердствуй! Дай калачика!
Маша что-то осуждающе зашипела, но сверху ответили:
Не положено, барыня, боюсь я.
Тогда хлебца дай! - не унималась Морозова, и в этом ее требовании слышалась последняя решимость.
Не положено.
Добро, чадо... - старуха сникла и как-то вдруг обмякла. - Благословен наш Бог, такой милостивый. Сходи тогда на реку и выстирай мою рубаху... Умирать я собралась, а преставиться надо чистой...
Последние слова Морозова произнесла так тихо, что даже Данилова, находившаяся рядом, их не разобрала. Но стражник услышал, и скоро вниз опустился деревянный шест с железным крюком на конце, к которому Морозова и прикрепила свою жесткую, не менявшуюся уже несколько месяцев рубаху.
Худородная невеста
Царь Алексей Михайлович рано остался без родителей, и когда в шестнадцать лет взошел на престол, наиболее приближенным к нему оказался его воспитатель, друг отца боярин Борис Морозов. Брат Бориса Ивановича Глеб был дядькою младшего брата Алексея Михайловича - Ивана и царским воеводою в Новгороде, Казани, сопровождал царя в военных походах. Оба брата находились довольно близко к русскому трону и не собирались от него отходить. К тому же род Морозовых был более родовитым, нежели Романовых, и кто знает, как далеко простирались их амбиции.
Правда, когда брат царя умер, влияние Глеба снизилось, но и тут Борис нашел способ вернуться на прежние позиции. Мало того, что он подобрал Алексею Михайловичу невесту из худородных, чтобы не соперничали, но и сам женился на сестре царицы - Анне Милославской. Глебу же посоветовал в жены дочь приближенного к Алексею Михайловичу боярина Прокопия Соковнина - Феодосию. Хотя Соковнины и не блистали родословной, Прокопий принимал участие в посольских делах и какое-то время даже был калужским наместником.
Свадьба Глеба Морозова и Феодосии Соковниной состоялась в 1649 году. Особой пышностью она не отличалась, поскольку жених уже был однажды женат, вдовел недавно, не прошло достаточно времени, чтобы первый брак мог забыться. Но для того чтобы продемонстрировать семнадцатилетнюю красавицу, вводимую в боярский дом, гулянье продолжалось больше недели. В один из дней Морозовых навестил и царь Алексей Михайлович...
Золотая карета
Удивительно, но облачившись в мокрую рубаху, принесенную охранником, Феодосия Прокопьевна почувствовала себя счастливой. Скоро ее мучения кончатся, и она чувствовала, как время сочится, приближая ее встречу с Господом. Морозова перекрестилась.
Готовишься? - прохрипела из своего угла Данилова.
Да, Машенька, готовлюсь.
А радуешься-то чему?
Подруга закашлялась, а Морозовой почудилось, что рассмеялась. Она склонилась к обледеневшему земляному полу и попыталась зайтись в привычной и столь легко отлетавшей от языка молитве. Но в голове одна за другой возникали сцены минувшей и, казалось, давно забытой жизни.
Родители сосватали Феодосию, как водится, не спросив. Время пришло, а лучшей партии, чем Морозов, даже представить было нельзя. К тому же, выгодно выдав замуж старшую дочь, можно было рассчитывать на хорошие перспективы и для младших детей - дочери Евдокии и сыновей Федора и Алексея. Сама же Феодосия любви до замужества не знала, а в женихе с первого взгляда оценила щедрость.
Боярин приехал на золоченой карете, запряженной дюжиной породистых лошадей, в сопровождении более сотни слуг. Уже одно это производило впечатление - у Соковниных в лучшем случае запрягали двух лошадей, а во всем доме насчитывалось не более дюжины прислуги. Шуба жениха, отороченная соболиными шкурками и подбитая горностаем, и вовсе заставила Феодосию поверить в то, что супружество обещает превратиться в нескончаемую сказку.
Только тетка Матрена, прижившаяся у Соковниных еще до рождения Феодосии, после того как о свадьбе сговорились, ходила хмурая и то и дело падала на колени перед образами.
Увлекшиеся предсвадебной суетой, родители на Матренины причуды внимания не обращали, но Феденька, как ласково называли младшую дочь в семье, обеспокоилась:
Что с тобою, тетушка? Никак беду чуешь?
Матрена насупилась и отвела глаза. Девушка обняла ее и повторила:
Говори, не мучайся! Мне сегодня так хорошо, что и тебе помогу, и себе останется.
Приживалка перекрестилась и зашептала:
Не мне, старой, помощь нужна, о тебе, Феденька переживаю! Белый ангел окажется демоном, черный человек веру укрепит!
Девушка ничего не поняла, но согласно кивнула.
Не ходи, девка, замуж! Сына потеряешь, веру под испытание подведешь, совсем одна останешься, и похоронят тебя в ледяной земле!
Да что ты такое говоришь, Матренушка?!
Феденька не на шутку испугалась, стала креститься, но старуха не унималась:
Я-то правду говорю, да ты не веришь! Не всякий пряник сладок внутри!
Неожиданно приживалка осеклась и выбежала из комнаты, а Феодосия, утерев слезы, заметила входящую мать.
Что случилось?
Старшая Соковнина была женщиной строгой и не терпела девичьих слабостей.
Да радуюсь я, матушка!
А коли радуешься, так иди готовься! Свадьба уже назначена.
О предсказании приживалки Феодосия Морозова скоро забыла и вспомнила о нем только тогда, когда оно стало сбываться.
Царский приплод
Свадьбу справляли в Зюзине, подмосковном имении Морозовых. Современники восхищались роскошеством дворца - высокие своды залов, отстроенных с соблюдением русских традиций причудливо дополнялись только входившим в Европе в моду наборным паркетом. По зимнему саду горделиво вышагивали павлины, а для охотничьих трофеев хозяина была отведена отдельная комната.
На третий день в Зюзино приехал молодой царь с царицей.
Увидев его, Феодосия ощутила неведомое до того чувство. Голубоглазый отрок с льняными волосами в ярко расшитом кафтане поразил ее своей красотой, а царица Мария Ильинична показалась серой скукожившейся от мороза птицей, по чьему-то недоразумению оказавшейся в райском саду.
Алексей Михайлович тоже приметил молодую боярыню, ее приблизили ко двору, а уже через год у Морозовых родился сын Иван.
Слухи о том, что Феодосия нагуляла сына не от мужа, появились в Москве на следующий день после его рождения. Дело в том, что среди кумушек давно говорили, что братья Морозовы в погоне за богатством растеряли мужскую силу - и старший Борис, и младший Глеб женились по второму разу, но ни у одного, ни у другого детей до Ивана не было. Когда же мальчик немного подрос, его сходство со вторым Романовым перестало быть секретом.
В 1662 году почти одновременно умерли сначала бездетный Борис Иванович Морозов, а чуть позже и Глеб Иванович. Наследником всех морозовских богатств оказался двенадцатилетний Иван, но до совершеннолетия сына управляющей вотчинами была объявлена его мать - Феодосия Прокопьевна Морозова. Ее влияние при дворе, и до того бывшее немалым, выросло многократно. А сплетни и слухи о продолжающейся связи с царем подкреплялись теперь еще и тем, что без его согласия крупнейший в России капитал не мог быть сосредоточен в одних руках. Как правило, чтобы избежать этого (чересчур большое богатство заключало в себе опасность для власти), состояние бездетного брата отторгалось в пользу государства.
Только царица продолжала верить в чистые отношения своего мужа и лучшей подруги. К тому же частые визиты Алексея Михайловича к Морозовым легко объяснялись его монаршей заботой об оставшемся без отца Иване и интересом к Феодосии, как к собеседнице. Еще Борис Иванович Морозов прилюдно восхищался умом и образованностью своей невестки и считал незазорным обсуждать с ней государственные дела. Что же говорить о молодом царе, в одночасье оставшемся без своих лучших советников, в то время, как на Руси происходили бунт за бунтом?
Троеперстие
Алексея Михайловича хотя и прозвали Тишайшим, но царствование его было одним из самых неспокойных на Руси. Закрепощение крестьян началось еще при Иване Грозном, а Уложение 1649 года окончательно его утвердило. Само собой, начались бунты: крестьяне отказывались подчиняться помещикам, уходили на север, где их не могли достать царские воеводы, наиболее свободолюбивые объединялись в банды и совершали набеги на помещичьи усадьбы. Никогда до того в стране не случалось стольких поджогов, а зверства восставших напоминали татаро-монгольское нашествие. При этом как при дворе, жестоко подавлявшем восстание, так и среди беглых крестьян были уверены, что совершают богоугодное дело. А о смерти уважаемого на Руси патриарха Иосифа говорили: или «его отравили помещики, потому что он заступался за крестьян», или «патриарх не вынес неуважения простолюдинами своих господ».
Алексей Михайлович хорошо представлял себе, что для усмирения народа новым патриархом должен стать человек сильный, способный к реформированию аморфной церкви, не оказывавшей до сих пор должной помощи властям. Тут-то он и вспомнил о новгородском митрополите Никоне.
Никон (до монашества - Никита Минов) происходил из крестьян нижегородской губернии. Став священником, приехал в Москву и, служа в одном из московских храмов, попался на глаза молодому царю. Он ему понравился - молодой, статный, глаза горят. От Никона исходила энергия, которая давно не встречалась при дворе, и Алексей Михайлович, несмотря на робкое сопротивление старого патриарха, назначил молодого священника новгородским митрополитом.
Когда в Новгород примчался гонец с царской просьбой занять место усопшего патриарха, Никон согласия не дал, но в Москву поехал. Он хорошо понимал, что назначение относительно молодого человека патриархом будет воспринято неоднозначно народом и царским окружением. Только тогда, когда Алексей Михайлович при большом скоплении людей в Успенском соборе Кремля, умоляя приять патриаршество, поклонился митрополиту в ноги, Никон (опять же прилюдно), истребовав от царя обещания не вмешиваться в церковные дела, дал согласие.
Больное властолюбие нового патриарха проявилось довольно быстро. Да он и не скрывал своего желания построить православную церковь по примеру католической, где власть папы была непререкаема в том числе и для монархов. Поначалу такие изменения Алексея Михайловича вполне устраивали - он нуждался в поддержке сильной церкви.
Первым шагом нового патриарха стало сближение традиционного русского и греческого обрядов. Однако начавшееся при Никоне изменение богослужебных книг и церковного обихода большинство прихожан восприняло как оскорбление традиций. Испокон веков на Руси осеняли себя двумя пальцами - Никон ввел троеперстие, русские во время богослужения привыкли ходить за движением солнца - Никон попытался ввести греческий обычай ходить супротив, на Руси почитали восьмиконечный крест - Никон настаивал на четырехконечном...
В 1654 году Никон собрал церковный собор, на котором было принято решение исправить церковные книги по греческим и древнеславянским образцам. Несколько человек, в том числе ставший потом знаменитым протопоп Аввакум, не подписали решения, и через два года на новом соборе они были преданы проклятию и отправлены в ссылку.
Простой народ все эти нововведения воспринял однозначно: новая церковь потребовалась царю, чтобы окончательно закрепить крепостничество. Придворные же возненавидели Никона за то влияние, которое он приобрел над молодым царем. И только одна Феодосия Морозова смела выказывать патриарху свою неприязнь.
Голодная гордость
Замерзающая в мокрой рубахе Феодосия по-прежнему пыталась сосредоточиться на молитве, но воспоминания не давали ей это сделать.
Потрескавшиеся губы попытались сложиться в подобие улыбки: то, что новый патриарх - черный человек, она поняла не сразу, но невзлюбила Никона с первой встречи. Той, когда Алешенька ему в ноги поклонился. Никон весь в черном (среди прочего он пытался привить церковникам аскетизм) свое согласие дал не сразу, молча обвел окружавших царя бояр победоносным взглядом и остановил его на ней. Чего он ждал? Хотел, чтобы Морозова покорно склонилась и опустила глаза? Но ей за унижение царя стало обидно, и Феодосия смерила чванливого попа с головы до ног. С той поры и началась их борьба, борьба двух сильных властолюбивых людей. Со стороны казалось, что они за чистоту церкви боролись, но Морозова знала - боролись за любовь царя.
Черный человек
На подавление старообрядцев царем по наущению Никона были брошены все силы государства. Раскольники бежали из городов и сел, а следом за ними тут же посылались стрелецкие команды, которые сжигали старообрядческие скиты с находящимися в них детьми и стариками.
Но стоило Никону во главе войска покинуть Москву, как влияние Морозовой на царя усиливалось. Даже протопоп Аввакум, с которым Феодосия завела переписку, просил ее смирить женскую плоть и больше внимания уделять воспитанию сына.
Вернувшись однажды из «крестового похода» в Москву, Никон, узнав, что Алексей Михайлович опять находится в Зюзине у Морозовых, решил царя проучить: объявил, что слагает с себя сан патриарха, и удалился в основанный им Воскресенский монастырь. Никон был уверен, что Алексей Михайлович немедленно явится к нему уговаривать остаться. Однако этого не произошло, и с 1658 года патриарший престол освободился. Но только в ноябре 1666 года собрался церковный собор, который признал Никона виновным в оскорблении царя и впадении в латинские догматы. Он был лишен сана и сослан в Белозерский Ферапонтов монастырь. Однако никоновские реформы зашли так далеко, что возвращение к старому обряду было уже невозможно.
Но победившая «черного человека» Морозова еще не понимала, что церковный раскол пройдет и по ее судьбе.
Царская свадьба
Когда Никона отправили в ссылку, боярыня Морозова была одной из самых родовитых и богатых женщин России. Она была счастлива. У нее были любимый сын и любимый человек, главный враг, пытавшийся разлучить ее с «белым ангелом» Алешенькой, повержен, ей только тридцать три года, и казалось, что жизнь приготовила впереди одни лишь радости.
Но в марте 1669 года умерла сносившая привязанность мужа к своей лучшей подруге царица Мария Милославская, скоро было объявлено о женитьбе царя на юной и смазливой Наталье Нарышкиной. Морозовой Алексей Михайлович дал понять, что отныне их отношения не могут оставаться прежними.
22 января 1671 года состоялась царская свадьба. В сложном свадебном ритуале должна была принимать участие и «верховая» (дворцовая) боярыня Морозова. Она не явилась, и этого Алексей Михайлович ей простить не захотел. Правда, как передают летописцы, сказал окружающим его боярам: «Тяжко ей бороться со мною - один из нас непременно победит».
Для расправы с бывшей любовницей царь решил припомнить ей дружбу с Аввакумом и неприятие нового обряда, то есть то, что до сих пор его забавляло. Он в какой-то степени даже поощрял фрондерство подруги, считая, что ее соперничество с Никоном для государства полезно.
16 ноября 1671 года архимандриту Чудова монастыря Иоакиму было поручено арестовать Морозову. Ее отвезли на подворье Псковского Печерского монастыря на Арбате - оно было куплено Тайным приказом и использовалось как место заключения.
Впрочем, царь еще не оставлял надежды на добрые отношения с многолетней подругой. Пытаясь обратить ее в новую веру, с Морозовой подолгу беседовал новый патриарх, к сыну Ивану царем были приставлены воспитатели, и об этом Морозовой сообщили. Однако после неожиданной смерти Ванечки ничто не могло уже убедить Феодосию в добром отношении царя.
В голове то и дело стучало предсказание приживалки Матрены: «Белый ангел окажется демоном, черный человек веру укрепит». Теперь она знала уже не только «черного человека», но «белого ангела», оказавшегося на поверку сатаной.
Сущий ангел
Полуживая Данилова обвязала тело подруги веревкой, и его потянули вверх. Но уже перед самым лазом оно за что-то зацепилось, рука Морозовой дернулась, и Даниловой показалось, что та озарила ее крестом.
С того дня Маша отказывалась есть, то и дело впадала в забытье, и ровно через месяц, 1 декабря, умерла.
В этот же день до Москвы доскакал гонец с известием о смерти Морозовой. Но когда Алексею Михайловичу доложили об этом, окружающим показалось, что он даже не сразу вспомнил, о ком идет речь.
Князь Урусов, чью жену, сестру Морозовой Евдокию Прокопьевну, замучили раньше, перекрестился и громко, так, что это услышал будущий летописец, произнес:
Ангел! Сущий ангел! Абсолютно не помнит зла!
Правда, летописец отмечает, что было непонятно, какое зло имеет в виду князь - то, которое причинили Алексею Михайловичу, или то, которое причинил он сам.
В.И. Суриков. Боярыня Морозова
Феодосья Прокопьевна Морозова (1632-1675) – деятельница старообрядчества, сподвижница протопопа Аввакума. Благодаря картине Сурикова стала известна просто как боярыня Морозова.
Первые эскизы к "Боярыне Морозовой" относятся к 1881 г. Окончательный вариант размером 3,04 на 5,86 м Суриков закончил в 1887 г. О картине современники говорили, что Суриков воссоздал "подлинную старину, словно был её очевидцем".
Образу боярыни художник придал неистовые черты: поднятая в двуперстном сложении рука, бескровное фанатичное лицо отражают сказанное о ней Аввакумом: "Кидаешься ты на врага, аки лев".
На картине изображён "позор следования боярыни Феодосьи Прокопьевны Морозовой для допроса в Кремль за приверженность к расколу в царствование Алексея Михайловича". Некоторые персонажи на картине любопытствуют, отдельные – глумятся, но большая часть народа смотрит на неё с благоговением и кланяется ей. Среди толпы Суриков изобразил и себя в виде странника с посохом, стоящего в глубокой задумчивости.
28 января 2012, 13:46В середине XVII в., с восшествием на престол второго царя из династии Романовых - Алексея Михайловича (1645 - 1676), фактическим правителем страны стал его воспитатель - «дядька», боярин Борис Иванович Морозов. Его род был самым богатым в России - Морозовы владели тысячами дворов и десятками тысяч подневольных крестьян. Боярыня Морозова была снохою Бориса Морозова, того Морозова, которого тишайший царь считал не только своим «приятелем», но почитал «вместо отца родного». Однако семейное счастье Феодосии длилось всего одиннадцать лет. В 1662 г. Глеб Иванович умер, оставив свою овдовевшую жену наследницей огромного «выдела» из общего родового имущества. Казалось, перед нею открываются просторы счастливой и беззаботной судьбы... . В одном из многочисленных имений Морозовых - подмосковном селе Зюзино, была обустроена по западному образцу одной из первых в России роскошная усадьба. При царском дворце Феодосия занимала чин верховой боярыни, была приближённой царя Алексея Михайловича. По воспоминаниям современников «Дома прислуживало ей человек с триста. Крестьян было 8000; другов и сродников множество много; ездила она в дорогой карете, устроенной мозаикою и серебром, в шесть или двенадцать лошадей с гремячими цепями; за нею шло слуг, рабов и рабынь человек сто, оберегая ее честь и здоровье».
Боярыня Морозова была противницей реформ патриарха Никона, тесно общалась с апологетом старообрядчества - протопопом Аввакумом. Феодосия Морозова занималась благотворительностью, принимала у себя в доме странников, нищих и юродивых. Оставшись в тридцать лет вдовой, она «усмиряла плоть», нося власяницу. К 60-м гг. XVII в. столица стала одним из центров староверческого раскола. Здесь действовали «старолюбцы», имевшие связи в кругах высшей светской знати и столичного духовенства. Боярыня Морозова быстро стала ярой сторонницей всех гонимых за «старую веру». С фанатичной страстью слушала она проповеди главы раскольников - протопопа Аввакума. Воротившись в 1664 г. из ссылки, он вместе с женою жил у боярыни Феодосии («инокини Феодоры», как она теперь себя именовала). Здесь же останавливались и находили материальную поддержку и многие другие «рас-колоучители» из разных концов страны. Среди них оказалась некая старица Меланья, возглавившая в 1660 г. женскую общину московских «старолюбцев». Боярыня Морозова стала, по совету Аввакума, ее послушницей. Однако Аввакум попрекал молодую вдову, что она недостаточно «смиряет» свою плоть и писал ей «Глупая, безумная, безобразная выколи глазища те свои челноком, что и Мастридия» (призывая по примеру преподобной Мастридии, чтобы избавиться от любовных соблазнов, выколоть себе глаза). Домашние молитвы Морозова совершала «по древним обрядам», а её московский дом служил пристанищем для гонимых властью староверов. Но поддержка ею старообрядчества, судя по письмам Аввакума, была недостаточной: «Милостыня от тебя истекает, яко от пучины морския малая капля, и то с оговором».
Академик А. М. Панченко, исследуя письма Морозовой к Аввакуму, пишет, что в них нет рассуждений о вере и считает, что Феодосия «не мрачная фанатичка, а хозяйка и мать, занятая сыном и домашними делами»
Аввакум
Царь Алексей Михайлович, всецело поддерживающий церковные реформы, пытался повлиять на боярыню через её родственников и окружение, а также отбирая и возвращая поместья из её вотчины. От решительных действий царя удерживало высокое положение Морозовой и заступничество царицы Марии Ильиничны. Феодосия Морозова неоднократно присутствовала в «новообрядной церкви» на богослужении, что старообрядцами рассматривалось, как вынужденное «малое лицемерие». Но после тайного пострига в монахини под именем Феодоры, состоявшегося в конце декабря 1670 года или, согласно старообрядческим преданиям, 6 (16) декабря 1670 года, Морозова стала удаляться от церковных и светских мероприятий. С этого времени она с ещё большей степени отдается «посту и молитве и молчанию», уклоняясь от домашних дел и передав их «верным людем своим». Конфликт усугубился после того, как Ф.П. Морозова 22 января 1671 г. не явилась на свадьбу царя с Н.К. Нарышкиной, сославшись на болезнь ног: «ноги ми зело прискорбны и не могу ни ходити, ни стояти». Царь разгневался: «Вем, яко загордилася!» Он направил к ней боярина Троекурова с уговорами принять церковную реформу, а позднее и князя Урусова, мужа её сестры. Морозова обоим ответила решительным отказом.
В ночь на 16 ноября 1671 г. Ф.П. Морозова и ее сестра Е.П. Урусова были взяты под стражу. После допроса в палатах Чудова монастыря митрополитом Павлом Крутицким и чудовским архимандритом Иоакимом 19 ноября закованную в цепи Морозову отвезли на подворье Псково-Печерского монастыря на Арбате. Однако, несмотря на строгую стражу, Морозова продолжала поддерживать общение с внешним миром, ей передавали еду и одежду. В заключении она получала письма от протопопа Аввакума и смогла даже причаститься у одного из верных старой вере священников. Вскоре после ареста Феодосии скончался её сын Иван. Имущество Морозовой было конфисковано в царскую казну, а двое её братьев сосланы.
Патриарх Питирим просил царя за сестёр: «Я советую тебе боярыню ту Морозову вдовицу, кабы ты изволил опять дом ей отдать и на потребу ей дворов бы сотницу крестьян дал; а княгиню тоже бы князю отдал, так бы дело то приличнее было. Женское их дело; что они много смыслят!». Но царь, называя Морозову «сумосбродной лютой», ответил патриарху, что «много наделала она мне трудов и неудобств показала» и предложил ему самому провести допрос боярыни. Патриарх в присутствии духовных и гражданских властей беседовал с Феодосией в Чудовом монастыре. Решив, что она больна (боярыня не хотела стоять перед патриархом и весь допрос висела на руках стрельцов), попытался помазать её освящённым маслом, но Феодосия воспротивилась. Боярыню вернули под арест.
Зимой 1672-1673 гг. Ф.П. Морозову, Е.П. Урусову и М. Данилову пытали «Бяху же приставлени над муками их стояти: князь Иван Воротынский, князь Яков Адоевский, Василей Волынской». Уговоры духовенства и царя, конфискация имущества, жестокие пытки, - ничто не могло сломить волю двух женщин. Патриарх Питирим на боярском совете «просил Феодоры на сожжение», но бояре боялись при всем народе казнить человека из своей среды. Сестра царя Ирина просила его не мучить Ф.П. Морозову: «Почто, брате, не в лепоту твориши и вдову ону бедную помыкаеши с места на место? Нехорошо, брате! Достойно было попомнити службу Борисову и брата его Гл:)». Это подействовало на царя раздражающе и «он же зарыча гневом великим и рече: «Добре, сестрица, добре! коли ты дятчишь об ней, тотчас готово у меня ей место!» Этим местом был тюремный острог в Боровске.
Точную дату прибытия Ф.П. Морозовой в Боровск установить трудно, но, как полагает А.И. Мазунин, начало заточения боярыни относится к концу 1673 началу 1674 гг. Здесь же находилась заточенная «тоя же ради веры» инокиня Иустина. Несколько позднее в Боровск доставили Е.П. Урусову и М.Г. Данилову.
Первое время заключенные Ф.П. Морозова, Е.П. Урусова и М.Г. Данилова жили в остроге относительно спокойно: сотники, охранявшие их, ещё в Москве были задобрены Иоакинфом Даниловым, «чтобы не свирепы были». Их посещал племянник И. Данилова Родион, старицы и сочувствовавшие. (Один из них - Памфил с женою Агриппиною был сослан за эту помощь в Смоленск).
О частых посещениях узниц стало известно в Москве. 23-24 марта 1675 г. был составлен указ о расследовании того, что делается в тюрьме. По указу в Боровск внезапно прибыл подьячий Павел, который с пристрастием расспрашивал сотников. В результате многие из них были сосланы в Белгород солдатами на «вечное житье».
Вскоре было учинено новое расследование. 29 июля 1675 г. прислан был дьяк Кузмищев, который «мучениц истязал». Инокиня Иустина была сожжена на площади в срубе. По распоряжению дьяка Кузмищева Ф.П. Морозову и Е.П. Урусову из опустевшего после казни острога перевели в земляную тюрьму в «пятисаженные ямы» . М.Г. Данилову поместили в тюрьму, где «злодеи сидят».
В земляной яме узницы провели последние дни своей жизни. Автор «Повести о боярыне Морозовой» с болью и сочувствием рассказывает о тяжелейших условиях пребывания узниц в земляной тюрьме: «Но кто может исповедать многое их терпение, еже они в глубокой темнице претерпеша, от глада стужаеми, вол тме не светимей отхадухи бо земныя, понеже парами земным спершимся велику им тошноту творяще. И срачиц им пременяти. Ни измывати невозможно бе». Под страхом смертной казни охране запретили давать пищу заключенным: «Аще кто дерзнет чрез повеление..., такового главною казнью казнить».
Часовня-памятник на предполагаемом месте заключения боярыни Феодосии Морозовой, княгини Евдокии Урусовой, Марии Даниловой и иже с ними пострадавших в Боровске
Первой не выдержала мучений Е.П. Урусова. Она попросила сестру отслужить по ней отходную, «и мученица над мученицею... отпевала канон, и юзница над юзницею изроняла слезы, едина в цепи возлежа и стоняще, а другая в цепи предстоя и рыдаще». 11 сентября 1675 г. Е.П. Урусова умерла. Ее тело оставалось не погребенным в течении 5 дней: власти решали вопрос о месте захоронения. Первоначальный царский приказ о захоронение Урусовой в лесу был отменен, так как местные власти боялись перезахоронения боровскими старообрядцами её тела и превращение новой могилы в место поломничества: «... раскольники, обретше, имут взяти с великою честию, яко святыхъ мучениц мощи... и будет последняя беда горше первыя». Тело Урусовой обернули «рогозиной» и захоронили внутри острога.
Царь Алексей Михайлович надеялся, что смерть сестры сломит упорство Ф.П. Морозовой и посылает к ней монаха на увещания, но она с гневом его прогоняет. Тогда же к Ф.П. Морозовой перевели М.Г. Данилову. Содержание узниц ужесточилось. Перед смертью боярыня призвала стражника и попросила: «Рабе Христов! Есть ли у тебе отец и мати в живых или преставилися? И убо аще живы, помолимся о них и о тебе; аще ж умроша - помянем их. Умилосердися... Зело изнемогох от глада и алчу ясти, помилуй мя, даждь ми колачика». Стражник отвечал: «Ни, госпоже, боюся». Ф.П. Морозова: «И ты поне хлебца». «Не смею», - отвечал опять стражник. Просила, умоляла Ф.П. Морозова дать ей «мало сухариков», яблочко, огурчик, и каждый раз стражник отвечал отказом. Тогда боярыня попросила исполнить ее последнюю просьбу: похоронить рядом с сестрою. Позвав другого стражника, умоляла мученица постирать ее рубашку перед смертью: «неподобно... телу сему в нечисте одежде возлещи в недрах матери своея земли».
Стражник пошел к реке, «платно мыяше водою, лице же свое омываше слезами». С 1 на 2 ноября 1675 г. Ф.П. Морозова умерла. 1 декабря 1675 г. умирает и М.Г. Данилова.
Аввакум на гибель Морозовой и Урусовой восклицал: «О светила великия, солнца и луна руския земли, Феодосия и Евдокея, и чаша ваша, яко звезды сияющыя пред господем Богом. О две зари, освещающия весь мир на поднебесней...».
Ф.П. Морозова и Е.П. Урусова своей жизнью и смертью показали, что они встали выше всех своих идейных противников, их убеждённость в своей правоте и превосходство над мучителями заставляет последних бояться их еще больше после смерти, чем живую.
В 1682 г. на месте захоронения сестёр их братья Алексей и Фёдор Соковнины положили надгробную плиту.
Они также придерживались взглядов своих сестёр на сохранение своей веры. 4 марта 1697 г. окольничий А.П. Соковнин «потаенный раскольник» окончил свои дни на плахе.
Источники.