Хороший краткий пересказ – залог успеха в изучении литературы. Он позволяет быстро повторить основные события из произведения и помогает запомнить сюжет. В данной статье вы найдете все рассказы из цикла И. С. Тургенева «Записки охотника» в сокращении.

Люди в Орловской и Калужской губернии существенно отличаются. В Орле мужики ниже и беднее, в Калуге выше и лучше одеты. Последняя губерния подходит больше и для охоты.

Автор поехал на охоту в Жиздринский уезд, где познакомился с помещиком Полутыкиным. Тот позвал рассказчика к себе, по пути они решили зайти к мужику Полутыкина, Хорю. В его избе было чисто и добротно, их встретил молодой парень (сын крестьянина, которых у него было много). В доме приятели нашли угощение – квас, хлеб, огурцы, а также тележку до хозяйского дома. По пути они посетили «контору» Полутыкина, которая была уже «упразднена».

За ужином у помещика рассказчик поинтересовался, почему Хорь живет отдельно. Оказалось, что предприимчивый крестьянин упросил поселить его на болоте за оброк. На таком невыгодном месте герой сильно разбогател.

На следующий день приятели поехали на охоту. На этот раз они остановились около дома Калиныча. Этот крестьянин в хозяйственном отношении проигрывает первому, но зато добродушный и услужливый.

На следующий день, когда Полутыкин отправился к своему соседу Пичукову, автору довелось познакомиться с Хорем, когда он один поехал на охоту. Его угостили опять молоком и хлебом, и они с крестьянином стали беседовать на хозяйственные темы. Говорил Хорь осторожно, взвешивая каждое слово. Рассказчик расположился в сарае крестьянина на ночлег.

С утра за завтраком автор увидел всю большую семью Хоря, все сыновья вместе с женами жили с ним, только двое были неженаты, один из которых шутливо препирался по этому поводу с отцом. Вскоре к хозяину пришел его друг Калиныч с пучком земляники в руках.

Автор проводил у крестьянина свободное от охоты время в течение трех дней. Его занимала дружба Хоря и Калиныча, они свободно разговаривали с ним, поэтому рассказчик мог наблюдать за этим схождением противоположностей.

Они любили друг друга, любили и противоположные качества. Калиныч был ближе к природе, Хорь – к обществу. Последний хорошо знал жизнь и многому научил и рассказчика. Друзьям было интересно слушать от автора его истории о заграничных поездках, только каждый спрашивал про свое: Хорь про людей и порядки, а Калиныч про природу и местные красоты. Из этих разговоров рассказчик вынес утверждение о русской природе Петра Великого в его преобразованиях: он со смелостью глядит вперед, не боясь поменять многое в жизни. Несмотря на прогрессивность, были у Хоря и предрассудки: он не признавал образования и презирал женщин. Иногда он со своим другом заговаривал о барине, которого Калиныч обожал, и говорил какие-то неприятные вещи, которые его дискредитировали, например, что Полутыкин не так уж заботится о крестьянах, раз у Калиныча даже сапог нет. Одна лирическая струна была жива в Хоре – музыка, он любил слушать игру Калиныча на балалайке.

Ермолай и Мельничиха

Тяга – это подкарауливание птицы, которая сама полетит прямо на ружье, если Вы проявите достаточно терпения и будете долго ждать, пока лесные звери перестанут Вас пугаться. Автор с охотником Ермолаем пошли на тягу. Ермолай высокий, худой, одет небогато, на поясе у него мешок с порохом и с дробью (патронташ и суму он не покупает принципиально). Охотится он с одноствольным ружьем сильной отдачи. Свою собаку Валетку он никогда не кормил, поэтому пес был худым, изможденным и равнодушным ко всему, кроме охоты. Ермолай принадлежал одному знакомому рассказчику помещику, которому охотник должен был изредка поставлять птицу, а в остальное время был «на вольных хлебах». Охотник – человек «престранного рода», беззаботный чудак. Зато вся его несуразность проходила, когда дело касалось охоты. Раз в неделю Ермолай ходил к жене в ее полуразвалившуюся избу. Дома он был настоящим тираном, зато «на воле» становился опять спокойным и чудаковатым.

Именно с таким человеком автор и пошел на тягу. Вечером они убили двух вальдшнепов, решили попробовать утром еще раз, а потому пошли ночевать на мельницу. Сначала их не пускали, боясь, что сожгут мельницу «снарядами». Ермолай предложил идти в деревню, но до нее далеко. Лучше уж переночевать на земле – так решил рассказчик. Стали просить соломы на мельнице. Хозяин согласился пустить ночевать под открытым навесом рядом со зданием. Он выслал и работника с самоваром, а потом прислал жену с едой.

Пока Ермолай пек в золе картошку и кипел самовар, автор задремал. Когда он проснулся, то мельничиха говорила с охотником. Их разговор дружелюбный, Ермолай даже предлагает собеседнице «зайти погостить». Когда рассказчик вышел из-под навеса, он заговорил с мельничихой, оказалось, что он знает ее барина, Зверкова. Это мало располагающий к себе человек решил как-то поучить автора с высоты опыта. Он сказал, что молодые Россию не знают, поэтому рассуждения о крестьянах (видимо, имеются в виду мысли об освобождении от крепостного права) неправильны, это «такой» народ.

Его жена не держала замужних горничных, это было ее правило. У себя в деревне они подобрали девочку Арину (будущую лесничиху) и забрали в Петербург. Она исправно служила десять лет, а потом стала просить разрешение на замужество. Зверков посчитал это черной неблагодарностью, прогнал горничную. Она ушла, а через полгода снова стала просить. Барин снова ее выгнал, а потом к нему пришла жена в слезах и сказала, что знает о связи Арины с Петрушкой-лакеем. Девушку остригли и сослали в деревню, там ее откупил муж-лесничий. Но счастья особенного ей не принесло, даже детей не было, единственный ребенок давно умер.

Малиновая вода

В жаркий полдень в начале августа рассказчик был на охоте. Не вынеся зноя, он пошел к ключу «Малиновая вода», где можно было напиться и полежать в тени.

Там сидели и два старика. Один из них – Степушка из маленькой деревушки Шумилина, заброшенной барином. Степушка к барину не подходил, жил, где придется, его и за человека не считали, не знали ничего о нем и не говорили. Он «притулился» к садовнику, который его не прогнал. Второй – вольноотпущенный Михайло по прозвищу «Туман», улыбчивый и величавый старик.

Автор приветливо здоровается со стариками. Говорит, в основном, Михайло, они обсуждают собак. Крестьянин приводит в пример своего графа, который жил очень роскошно и разорился, что у того было много собак. Граф «пожил на своем веку», был знаком со многими влиятельными особами, был крут на расправу, но добр. Погубили его состояние «матрески» (любовницы). Особенно выделялась Акулина: простая девка околдовала барина, он был ради нее готов на все, так даже племянника Михайлы забрили в солдаты – шоколад пролил на платье девицы. А сейчас уже другое время – заключает крестьянин.

Тут к источнику спустился крестьянин Влас. Он ходил просить барина о снижении оброка или переселении его на барщину. Сын Власа платил за себя и за отца, работая в городе, но перед смертью он болел, сам остался должен. Барин резко отказал крестьянину, его положение безнадежно.

Уездный лекарь

Автор занемог однажды осенью, когда был в уездном городе, в гостинице. К нему пришел уездный лекарь, прописал потогонное и горчичник. После они разговорились, причем разговор был «от души». И доктор рассказал житейскую историю.

Однажды доктор играл в преферанс у местного судьи. Тут его позвали к больному: умирает дочь бедной помещицы Александра. Даже по виду кучера была видна бедность хозяйки. Приехав к помещице, доктор сразу пошел к больной. Она была красавица, врачу стало ее жалко. Наконец, Александра уснула, доктора угостили чаем и оставили ночевать. Но тому не спалось, и он решил сходить посмотреть на пациентку. Она очнулась и просила врача вылечить ее, потому что… тут больная на ухо прошептала ему какую-то свою тайну, но так неразборчиво, что он ничего не понял. Александра все не выздоравливала, доктор оставался у них. Тем более, он чувствовал симпатию. Но и пациентка полюбила его.

Врач понимал, что он ничем уже не поможет, болезнь одолевает. Он сидел около возлюбленной ночами. Однажды она проснулась, стала на него смотреть и спрашивать, умрет ли. Доктор признался, что она в опасности. Почему-то Александра обрадовалась возможности смерти и призналась ему в любви, ведь теперь все можно. Тяжело умирать молодой, никого не полюбив, поэтому последние дни и ночи девушка была уверена, что любила доктора Трифона. Но быстро кончились эти чувства, она умерла. А доктор женился на купеческой дочери.

Мой сосед Радилов

Во время охоты на куропаток с Ермолаем рассказчик зашел в заброшенный сад. Выстрелив в куропатку, он напугал девушку. Оказалось, сад был не столь заброшен, в нем жили помещики. За убежавшей девушкой показался усатый человек. Автор предложил ему куропатку, застреленную в его владениях. Хозяин (его и зовут Радиловым) позвал рассказчика обедать.

Когда они пришли в дом к Радилову, то Ермолаю сразу поднесли водки, а рассказчика представили матери хозяина. Потом ему сыграл на скрипке Федор Михеевич (разорившийся помещик-приживал). Появилась девушка, которая недавно испугалась выстрела. Ее зовут Оля. Она была не очень хороша, но черты лица, особенно глаза, притягивали внимание. Девушка, сестра жены Радилова, со страстным интересом следила за ним. И у самого помещика была тайная страсть, это было по всему видно. Но какая – этого автор понять не мог.

Оля позвала пить чай. Рассказчик любовался ее движениями. За чаем они говорят о разных вещах, даже о покойной жене Радилова. Она умерла в родах, тогда он долго держался, не подавая вида о своем горе, но горько заплакал, увидев бегающую муху на ее приоткрытом глазу. Этот рассказ производит гнетущее впечатление. Автор пытается ободрить собеседника словами о том, что все можно перенести. Радилов соглашается, ведь перенес же он тяжелую болезнь в Турции. Рассказчик утверждает, что из любого дурного положения есть выход. Смерть – тоже выход (умер бы герой в Турции – не страдал бы). Помещик соглашается, что дурное положение не стоит терпеть, просит сыграть Федора Михеевича плясовую и выходит. А автор вскоре уезжает.

В следующий свой приезд рассказчик застает лишь мать Радилова: он не стал терпеть дурное положение и сбежал со своей родственницей.

Однодворец Овсянников

Овсянников походил лицом на Крылова, он выглядел важно, взгляд умный. Все его уважали. Он был небогат, но хозяйство опрятное, чистое, не как у мужиков (однодворцы обычно мало отличались от крестьян). Дворянином он также не прикидывался, был человеком простым в быту. Овсянников следовал традициям, потому что они были частью его жизни: не ездил в коляске (в тележке удобнее), не продавал хлеба (зато в голодный год бесплатно роздал). К нему приходили за советом, просили рассудить или помирить. Он не любил поспешности и торопливости, сохранял спокойствие в любых ситуациях. Жена была ему под стать – важная, спокойная и молчаливая. Детей у них не было.

Автор приехал к Овсянникову, был ласково встречен. Рассказчик поинтересовался у однодворца, лучше ли было в старое время. Как ни странно, Овсянников не стал хвалить ушедшее, сказал, что в настоящее время помещики стали лучше, а значит, что народу теперь проще.

Еще один случай – другой сосед, Комов, спаивал отца Овсянникова, потому что сам пил, в пьяном виде врал и буянил, мучал крепостных. Вогнал бы он родителя героя в гроб, да не успел – упал с голубятни пьяный.

Бывал Овсянников и в Москве, видел вельможу Орлова-Чесменского, который жил роскошно, с размахом. Весь город поил на пирах, устраивал огромные охоты. В одной из них собака дедушки автора Миловидка обскакала, ее очень хотел заполучить вельможа, но дед категорически отказался, так как ценил собаку больше всех.

Рассказывает Овсянников и про Бауша, главного ловчего и доезжачего, его он любил больше Миловидки. Он мог практически все на охоте, но иногда мог лечь и не вставать, пока не дадут вина. Сам Овсянников не охотился, так как не стоит тянуться в этом деле за дворянами, только себя срамить.

Дворяне переменились, особенно это заметно в крупных: складно говорят, а настоящего дела не знают. Так, дворянин Королев, присутствуя при размежевании, заступался за крестьян, говорил пламенные речи, что им надо помогать, а сам землю отдавать отказался.

Новые порядки заводить правильно, так говорит Овсянников. Однако многие дворяне не доводят начатого до конца, бросают дело, поэтому крестьянам становится хуже. Дворянин Любозвонов, приехав в свое имение, внушал приказчику не притеснять людей, однако потом никогда не занимался хозяйством, жил у себя как чужой.

Рассказчик и Овсянников пьют чай, во время чая приходит племянник Овсянникова, Митя. Он пишет прошения за крестьян. Эту работу дядя порицает, потому что он не за справедливость ратует, а кормится этим. Митя за свою деятельность не только бесплатно ходит в питейные заведения, но и получает угрозы от тех, на кого подают в суд с его помощью. Парень жалеет просителей, сочувствует их несчастьям. Просит он и дядю похлопотать за знакомую швею Федосью, которая не может откупиться от своего барина.

На этом Митя ушел, появился Франц Иванович – французский барабанщик при армии Наполеона, которого поймали смоленские мужики и собрались топить. Но его случайно спас проезжавший мимо помещик, сделал учителем музыки и французского для своих детей. От этого дворянина Франц Иванович переехал к другому барину, женился на его воспитаннице, стал служить и получил дворянский титул.

Льгов

Ермолай позвал рассказчика в Льгов, большое село в степи, чтобы пострелять уток. Начали они охоту около пруда, но ничего не выходило, так как собаки не могли достать добычу, поэтому решено было пойти за лодкой обратно в село.

Вдруг им навстречу вышел охотник Владимир с мягким голосом и приветливыми глазами. Он был вольноотпущенным, жил, перебиваясь различными заработками, но был грамотный, почитывал книжки и умел довольно красноречиво говорить. Автор поинтересовался, почему у Владимира повязана щека. Оказалось, что неосторожный приятель случайно выстрелил в него, лишив подбородка и пальца.

Когда герои пришли в село, Владимир и Ермолай пошли за лодкой к местному жителю по прозвищу Сучок, а рассказчик стал разглядывать могилы на кладбище. Вскоре охотники вернулись с Сучком, господским ловчим рыбы. Лодка отказалась дырявая, но Ермолай должен был ее исправить, а селянин согласился отправиться с охотниками, потому что грести в травянистом пруду нельзя, нужно «пихаться». Пока Ермолая не было, автор стал разговаривать с Сучком.

Рыболовом сделала крестьянина новая барыня, потому что его внешний вид не подходил для кучера, которым он служил раньше. А в молодости он служил поваром и «кофишенком» (состоял при буфете), был и актером, выступал в крепостном театре хозяйки. После актера Сучка снова сделали поваром, потому что его брат сбежал. Много герой сменил профессий, был и фалетором, и садовником, и доезжачим. И всем ремеслам учила Сучка жизнь. Одна из хозяек замуж не вышла, поэтому и крестьянам своим не дозволяла. Живет крестьянин без жалованья, только харчи выдают.

На этом разговор окончился, Сучок сбегал за шестом, а вскоре охотники поплыли на лодке крестьянина. Охота была удачной, хоть и попадали далеко не всегда. Владимир стрелял довольно неважно, к радости Ермолая.

Но внезапно лодка не выдержала тяжести и начала тонуть. Все оказались в воде, вокруг плавали тела уток. Ермолай всех обругал и с шестом отправился искать брод. Он не возвращался больше часу, все замерзли. Наконец охотник появился, он нашел мелкое место, по которому можно добраться до берега. Не забыв уток, он повел всех за собой. Уже через недолгое время все сидели в сенном сарае и ужинали.

Бежин луг

В прекрасный июльский день рассказчик удачно охотился и настрелял много дичи. Однако герой заблудился, он шел, думая, что уже вышел в знакомые места, но оказывалось, что опять дал крюку. Автор напрасно глядел на свою собаку Дианку – она ничего не знала. Уже приближалась ночь.

И тут он вышел к костру, у которого сидели деревенские дети. Они стерегли табун ночью. Немного поговорив с детьми, рассказчик прилег под куст отдохнуть, но продолжал наблюдать за ними.

Мальчиков было пять – Федя, Павлуша, Ильюша, Костя и Ваня. Первый был явно из богатой семьи, хорошо одет. Второй был одет просто, внешне неказист, зато взгляд его был умным. У третьего была незаметная внешность. Четвертый выглядел печальным и грустным. Пятый мальчик, самый маленький, спал под рогожей.

Ильюша рассказывает, как он видел домового, когда ночевал в рольне, в которой работал. Костя рассказывает про плотника Гаврилу, который повстречался с русалкой, но спасся от ее соблазнения, перекрестившись. Хотя не такое уж это было спасение, потом плотник ходил грустный. Ильюша вновь берет слово, сообщает о нечисти на заброшенной плотине. Псарь Ермил ехал через плотину и увидел барашка на могиле утопленника, решил взять и со словами «Бяша, бяша», потянулся к животному. Барашек стал его передразнивать.

Внезапно лай собак прервал рассказ, и они побежали в кусты, Павлуша поскакал за ними. Вскоре вернулись ни с чем, все спокойно. Мальчик думал, что это волк, но не испугался. Разговор продолжился.

Ильюша продолжил беседу рассказом о том, что по деревне Варнавице ходит умерший барин, которого видел старик Трофимыч. Умерших видела и пожилая крестьянка Ульяна. Потом рассказывает Павлуша о солнечном затмении, напугавшем всю его деревню. Все ждали Тришку (дьявола), даже перепутали с ним бочара Вавилу. Мальчик Костя рассказывает и свою страшную историю: он проходил мимо места, где кто-то стонал. Ему говорят, что там убили лесника, это пугает мальчика. Заходит разговор и о лешем, и о водяном (Павлуше советуют аккуратно зачерпывать воду, а то будет как Акулина-дурочка, которую водяной испортил, когда она из-за утонувшего любовника хотела утопиться). Вернувшийся мальчик рассказывает, что слышал голос Васи, который звал его. Все приходят к выводу, что это водяной, примета очень дурная. Павлуша решительно говорит, что от судьбы не уйдешь, не стоит расстраиваться. Разговор затихал по мере приближения утра.

Касьян с Красивой мечи

Автор возвращался с охоты и дремал. Вдруг кучер забеспокоился, потому что увидел похороны. Эта была дурная примета, которая сразу подействовала: сломалась ось. Хоронят Мартына-плотника, в последний путь его провожают жена и мать.

Пока проходило шествие, кучер сделал вывод, что шагом можно доехать до выселков. Действительно, они добрались до Юдиных выселков. Это было очень бедное и безлюдное место. Наконец рассказчик нашел на одном из дворов спящего на земле карлика. Автор объяснил ему свою просьбу о помощи с починкой телеге, но чинить некому: сам карлик помочь не может, остальные на работе. Старик вообще не хочет помогать, он советует уходить, после уговоров все же неохотно соглашается свести к купцам.

Кучер и карлик узнали друг друга, старика зовут Касьян. Кучер потешается над карликом, а потом сообщает ему о смерти Мартына, насмешливо спрашивая, почему он его не вылечил, ведь он лекарь. Потом первый сообщает рассказчику, что Касьян юродивый, за ним надо следить, и ось у купцов выбирать самому.

Приехав к купцам, автор быстро купил ось и отправился на ссечки, где водились тетерева. Касьян пошел с ним. Долго автор не находил дичи, наконец подстрелил коростеля, чем произвел гнетущее впечатление на старика. Позже стало слишком жарко, и спутники присели в тень. Касьян поинтересовался, зачем рассказчик убил коростеля, ведь это для него забава, а убивать вольную птицу – грех. Вот у рыбы кровь холодная, ее можно. Сам старик живет, чем Бог пошлет, ловит соловьев, но не убивает их. На самом деле, Касьян не лекарь, он просто знает значение некоторых трав, но не смог помочь Мартыну, потому что тот был не жилец. Раньше жил он на Красивой мечи, но Опека переселила его на это тесное место. Касьян много ходил, бывал во многих местах, жаль, что справедливости нет нигде.

Тут разговор прервала маленькая девочка с грибами, это родственница старика, Аннушка. Он ласково с ней разговаривает, но пообщаться с рассказчиком не дает. Позже он признается автору, что это он отвел всю дичь.

Когда Касьян и рассказчик вернулись с осью, кучер сначала раскритиковал ее, а потом все же поставил, и они с автором уехали. Последний спросил у первого, что Касьян за человек. Кучер говорит, что старик «чудной» человек, он грамотный, но беспокойный, все не сидит на одном месте. Родственница Аннушка – сирота, старик привязался к ней и даже учит ее грамоте.

Бурмистр

У помещика Пеночкина много дичи в имении. Он внешне приятный человек, но есть в нем что-то отталкивающее. Автор не раззнакомился с ним, в основном, из-за тетеревов и куропаток. В доме Пеночкина гостя охватывает неясное беспокойство.

‌Однажды рассказчику пришлось переночевать у помещика. Он был накормлен завтраком в английском стиле. Узнав, что автор едет в Рябов, Пеночкин собирается с ним. Из-за медлительности помещика мужчины выехали гораздо позже, обложенные подушками. Пеночкин боялся каждого ухаба. Случайно вышло, что они приехали в Шипиловку, где Пеночкин предложил переночевать у его бурмистра.

‌В Шипиловке их встретил староста, пригласил к бурмистру в избу. Пока герои ехали по деревне, все крестьяне расходились от взгляда барина.

‌Жена бурмистра Софона подошла к ручке, ее примеру последовал и он сам. Усердие Софона увеличивалось ещё из-за его опьянения.

‌За ужином Пеночкин разговаривал с бурмистром о размежевании последнего. Земли мало, но Софон благодарит барина. Правда, на земле оказалось мертвое тело, но его перекинули на соседний участок. Пеночкину понравилась уловка, позже он хвалил бурмистра, что при нем мужики платят оброк без недоимок.

‌На следующий день Пеночкин показывает рассказчику имение. Все в порядке, только бросается в глаза уныние мужиков. Но тут им встречается старик Антип и его сын. Софрон разоряет его: без очереди забирает сыновей в рекруты, отнимает корову. Бурмистр внёс за старика недоимку, после этого совершенно закабалил. Сам Софрон говорит, что это просто бездельник и грубиян. Пеночкин соглашается с ним и даёт крестьянам грубую отповедь.

‌Когда рассказчик, наконец, попал на охоту, знакомый мужик рассказал ему о неограниченной власти Софрона, который считает себя владельцем Шипиловки и вытягивает все соки из мужиков. Барину неважны методы, главное — недоимок нет.

Контора

Осенью рассказчик во время охоты попал под дождь и решил спрятаться в низком шалаше. Вскоре оказалось, что в пещере есть еще человек – дряхлый старик. Он объяснил автору дорогу до Ананьева или Ситовки. Выяснилось также, что старик здесь сторож – охраняет горох. Охрана не очень эффективная, так как он плохо видит и слышит.

Автор пошел по направлению, указанному стариком, и нашел село. Он увидел дом, похожий на жилище старосты, и направился туда. Но это оказалась контора, где дежурным сидел парень с пухлым лицом. Разговор дежурного с рассказчиком разбудил главного конторщика, который спал в соседней комнате. После недолгих уговоров этот толстый человек согласился, он угостил героя чаем.

Во время разговора с дежурным Федей автор узнает, что барыня Лоснякова распоряжается в имении сама, без ее подписи приказы не действуют. Дежурный рассуждает о преимуществах жизни в конторе у купцов. Там жалования нет, но зато спокойнее, живет это сословие по-народному.

Выпив чай, автор засыпает, а после пробуждение слышит, как главный конторщик Николай Еремеевич договаривается с купцом о цене хлеба. Закончив с купцом и проверив, спит ли рассказчик (он лег и закрыл глаза), конторщик зовет пришедшего Сидора. Тот жалуется на то, что барыня просит плотников, отвлекая от стороннего заработка, и просит содействия. Николай Еремеевич выталкивает его вместе с взяткой из конторы и посылает к себе домой. После Сидора приходит толпа во главе с Куприяном, которого произвели в истопники (спутников Куприяна явно веселит этот факт, они издеваются над ним вместе с конторщиком). Беседу прерывает то, что за Николаем Еремеевичем прислали от барыни.

Вместо конторщика приходит главный кассир. В конторе появляется Павел, который называет Николая Еремеевича наушником. Когда конторщик возвращается, посетитель высказывает ему недовольство: Николай Еремеевич преследует дворовую девушку Татьяну, не дает им с Павлом пожениться, конторщик вместе с ключницей рассказывают о Татьяне нелицеприятные вещи, ее даже разжаловали в судомойки и стали бить. Посетитель переходит на угрозы, конторщик угрожает в ответ, потом Павел бросается на Николая Еремеевича… Конец сцены не описывается, но после рассказчик узнал, что барыня сослала только Татьяну, остальные участники конфликта остались на своих местах.

Бирюк

В ненастную погоду рассказчик оказался в лесу, когда ехал на дрожках с охоты один. Он бы совершенно вымок (пошел дождь), но ему попался здешний лесник. Последний провел автора к своему дому, где была только девочка лет двенадцати и ребенок в люльке.

Вскоре появился хозяин, это Фома по прозвищу Бирюк. Про него говорили, что он никому спуску не дает. В ходе разговора выяснилось, что жена лесника сбежала с проезжим мещанином. Бирюк говорит, что хлеба и чая у него нет, предлагает проводить рассказчика до леса, так как гроза кончается. Когда они вышли, Фома услышал, что кто-то рубит господский лес, преступника надо срочно поймать.

Вором оказался бедный мужичок, которого автор в душе решил выкупить. А Бирюк связал его и повел в свою избу. Через некоторое время мужичок начинает уговаривать лесничего его отпустить, ведь он ворует от нужды. Но Фома не может, с него самого взыщут. Тут нарушитель начинает ругаться и провоцировать Бирюка, угрожает ему. Лесничий с угрожающим видом подходит к вору. Рассказчик подходит к Фоме, говоря оставить мужичка. Но внезапно Бирюк выталкивает вора из дома, отпускает его восвояси.

Два помещика

Помещика Вячеслава Илларионовича Хвалынского называют почтенным человеком. Он когда-то служил, теперь живет в своем имении, считается женихом, слаб до прекрасного пола, любит карты. Хозяйство он ведет плохо, управляющий глупый, хотя сам постоянно хлопочет. С людьми ниже него он обращаться на равных не умеет, разговаривает с ними просто странно.

Мардарий Аполлонович Стегунов — хлебосол и балагур, живет на широкую ногу и по-старинному. Он тоже холостяк, ничем не занимается совершенно, радушный хозяин.

Однажды автор бывал у второго помещика. В момент появления рассказчика Мардарий Аполлонович угощал молодого священника, несмотря на отказы последнего. Когда священник ушел, помещик вышел с рассказчиком на балкон, заметил чужих кур на своем огороде и заставил дворовых их ловить. Решив, что они Ермилы-кучера, Мардарий Аполлонович приказал поймать его дочь, которую послали загнать птиц. Девочка сразу же получила по спине от Авдотьи. Зрелище повеселило хозяина.

Помещик размежевывался со своими крестьянами, выселил он их на плохое место, все отнял, мотивируя тем, что он же барин, а они всего лишь мужики, причем мужики так себе, опальные.

Во время чая вдруг заслышались мерные удары – это наказывали Васю-буфетчика. О наказании Мардарий Аполлонович сообщил с добрейшей улыбкой. Позже и сам Вася, встреченный рассказчиком, отозвался с пониманием о побоях, барин просто так не наказывает.

Лебедянь

Автор оказался в Лебедяне в самый разгар ярмарки, так как слишком далеко уехал во время охоты. Он остановился в гостинице, переоделся и отправился на ярмарку. Там рассказчик попытался найти лошадей для тройки, но отыскал только две. После неудачи он пошел в «кофейню», куда собирались все приезжие.

В «кофейне» на бильярде играли князь Н. и поручик Виктор Хлопаков. Последний всегда умел примазаться к богатым, но на недолгое время, однако только с помощью друзей он кормился и одевался. Вокруг игроков стоят зрители. Князь выигрывает. Понятно, что он в их компании главный, а остальные такие же приживалы, как Хлопаков. Компания собирается потом поехать в театр и к цыганам.

На следующий день рассказчик отправился вновь за лошадьми, начал он с барышника Ситникова. Продавец отличается услужливостью, он окружает покупателя заботой. Сначала автору показывают Горностая, потом Сокола и еще нескольких лошадей. Одна из них понравилась рассказчику, но Ситников заломил высокую цену. Они стали торговаться. Но их прервал приезд князя Н. Этот клиент важнее для барышника, он стал расстилаться перед ним. И показывает лучшую лошадь, Павлина.

Автор не дожидается конца сделки, а уходит и видит объявление еще одного заводчика Чернобая, к которому и направляется. У того, по его же словам, все по старине, без хитростей. Приведенные лошади не нравятся рассказчику, но, наконец, он выбирает одну. Чернобай хвалит ее, подчеркивая свою честность. На следующий день оказалось, что лошадь плохая, но назад ее «честный» продавец не берет.

Татьяна Борисовна и ее племянник

Татьяна Борисовна – помещица-вдова, которая умеет себя просто и хорошо держать, свободно чувствовать и мыслить. Она не читает, мало занимается хозяйством, практически ничего не делает, зато притягивает людей, которые готовы рассказать ей все свои тайны. Состояние помещицы небольшое, поэтому прислуги мало. С соседками Татьяна Борисовна не часто общается. Одна из них пыталась «развить» и «воспитать» ее, принявшись за дело слишком деятельно и напористо.

У помещицы лет восемь назад жил ее племянник Андрюша, тихий мальчик с художественными способностями. Племянник относился к тете подобострастно, что стесняло женщину. Но однажды к ней приехал Беневоленский, провинциальный любитель живописи (который на самом деле ничего в ней не понимал). Он смотрит рисунки Андрюши, решает, что мальчик талантлив, и предлагает Татьяне Борисовне отпустить его с ним в Петербург. Женщина соглашается.

Первые три года Андрюша писал часто, потом все реже и, наконец, перестал, помещица даже забеспокоилась. Однажды племянник написал ей, попросив денег (Беневоленский умер). Художник стал просить регулярно, а когда Татьяна Борисовна отказалась, он приехал сам.

Андрей был, на самом деле, посредственным живописцем, он малообразованный бездельник. Жить у тети ему настолько понравилось, что он лишь на словах собирался в Петербург. После приезда художника многие гости перестали ездить к Татьяне Борисовне, но она в племяннике не чает души.

Смерть

Молодой помещик и охотник Ардалион Михайлович однажды позвал рассказчика на охоту, по пути он решил посмотреть рубку леса. С собой они взяли немца-управляющего и десятского Архипа, последние немного подождали охотников, которым в этот день с добычей не везло.

Лес Ардалиона Михайловича был знаком автору, прежде он был настоящим оазисом прохлады среди летней жары. Теперь его состояние было довольно плачевно из-за одной бесснежной зимы. Пока спутники осматривались, стало известно, что деревом зашибло подрядчика Максима, перешибло руки и ноги. Все сразу пошли к пострадавшему.

Максим умирал, никакой врач тут бы не помог. Подрядчик заботился о судьбе жены, прося передать ей его деньги и купленную лошадь. Когда пострадавшего пытались переложить, он умер.

Вспомнился и фельдшер Капитон, который организовал больницу. Однажды к нему приехал мельник, выглядящий нездоровым. Оказалось, что у него грыжа. Причем мельник стойко терпел боль десять дней, пока не стало слишком поздно. Узнав о возможной смерти, он сразу собирается домой, там нужно распорядиться, он просит Капитона выписать какое-нибудь лекарство. Но на четвертый день он умер.

Потом вспомнил автор студента Авенира Сорокоумова, человека тонкой душевной организации, которому пришлось работать учителем в деревне. Автор посетил студента, занимал его разговором. Бедный молодой человек вызывал жалость, но от помощи категорически отказался, все равно умирать.

В конце рассказчик вспоминает старушку, которая останавливала священника, торопливо читавшего ее отходную, но потом потянулась за деньгами, чтобы заплатить ему, и умерла.

Певцы

Кабак около небольшого сельца Колотовка люди посещают прилежно, потому что вино там дешевле. Хозяин его, Николай Иванович, создал в своем заведении подходящую атмосферу. Сам он был спокойный и флегматичный человек, делающий все, чтобы было спокойно.

‌Однажды рассказчик пришел в этот кабак, потому что в самой деревне не нашлось бы воды, а там можно было бы выпить стакан пива или кваса. Автор узнает, что в кабак собираются люди с ещё большей охотой, потому что Яков и рядчик побились об заклад: кто лучше споёт.

‌Яков — удалой фабричный со слабым здоровьем и впалыми щеками. Рядчик — плотный мужик лет тридцати. Сначала кинули жребий, начинать будет второй певец.

‌Рядчик запел высочайшим фальцетом, играя голосом. Он пел плясовую, его искусство понравилось присутствующим. Один из зрителей, Обалдуй, утверждает, что рядчик уже выиграл, а сопернику до него далеко.

‌Но вот очередь Якова. Он закрыл лицо, настроился и затянул заунывную песню. Голос его был слегка разбитый и звенящий, наполненный страстью, в нем была видна русская душа. Эта песня отзывалась в душе слушателей, некоторые даже заплакали, от нее веяло чем-то родным. После того, как Яков замолк, все оцепенели, а потом единодушно признали его победу. Его поздравляли и утверждали, что он им ещё споёт.

Рассказчик ушёл (не хотел испортить впечатление) и прилёг на сеновале переждать жару. Проснувшись уже вечером, он снова заглянул в кабак, чтобы посмотреть, что за гам доносится оттуда, картина была гнетущая: все были пьяны, сам Яков сидел полуголый и сипло напевал плясовую. Отвернувшись, автор вышел.

Петр Петрович Каратаев

Тут приехал еще один человек, он потребовал лошадей, но получил отказ. Это был человек лет под тридцать, «забубенный» помещик, от которого пахло водкой и табаком. Помещику ничего не оставалось, как ждать. Он пригласил автора пить чай. Звали помещика Петром Петровичем Каратаевым, направлялся он в Москву, так как дела в его имении расстроились совершенно, он разорил мужиков и отдал деревню соседу под вексель. Каратаев признается, что любит «покуражиться», от этого все и беды. В Москве герой собирается служить, но боится этого. Раньше его жизнь была веселой, он был и охотником с прекрасными собаками, но теперь уже ничего не осталось.

Потом Петр Петрович выпивает рому и становится печальным. Он вспомнил старину, свою молодость и рассказал историю своей несчастной любви. Каратаев влюбился в дворовую девушку Матрену у одной помещицы. Чувства были настолько сильны, что он решил ее выкупить, за этим поехал к ее хозяйке. Сначала он попал на родственницу помещицы, которая обещала наказать девушку, но герой стал упрашивать женщину о содействии. Та ответила, чтоб он приезжал через два дня. В следующий приезд Каратаев говорил уже с хозяйкой, которая сказала, что отсылает Матрену в степную деревню, потому что она строгих нравов, и такого не потерпит. Она убеждает собеседника найти хорошую невесту, он вспыхнул, за что был выгнан. Потом они встретились с возлюбленной, и Петр уговорил ее бежать.

Поселил Каратаев Матрену у себя, жить они стали хорошо и радостно. Отец ее приходил и был рад за дочь. Но сам же помещик и погубил возлюбленную. Он разрешил ей проехать на санях мимо имения бывшей хозяйки, но эти сани столкнулись с барской коляской. Помещица все узнала, стала преследовать Каратаева, писать жалобы. Везде находили Матрену, никакие откупы не помогали. И девушка решила себя выдать, чтобы обезопасить любимого. Что с ней было дальше, Каратаев не рассказал.

Через год автор встретился с Петром Петровичем в Москве, тот ему очень обрадовался. Служить он так и не начал, имение продали с аукциона, но Каратаев не переживает, называя деньги прахом. Он начинает читать монолог Гамлета, депрессивное настроение шекспировского героя отражает настроение и самого Петра Петровича. Разговор прерывает голос, зовущий Каратаева. Больше они с рассказчиком не виделись.

Свидание

Тут раздался шум, и появился парень, по виду камердинер богатого барина, наглый и избалованный на вид. Он небрежно спрашивает, давно ли крестьянка Акулина ждет его, а потом говорит, что и забыл совсем о ней из-за хлопот с отъездом. Едут они завтра. Этот факт заставляет Акулину загрустить еще больше. А камердинер Виктор сохраняет свою небрежность, указывает девушке на ее необразованность, намекая, что ей не пристало на что-то надеяться относительно него. Крестьянка смотрит на него с любовью и благоговением, а в лице ее возлюбленного самодовольство и равнодушие.

Она рассматривает его лорнет и невинно говорит, что ничего не видит. Он называет ее глупой и собирается идти. Акулина говорит, что грешно так себя вести: ни одного ласкового слова на прощание. И начинает плакать. Виктор не стал ее утешать, а просто ушел. Рассказчик не выдержал и бросился к девушке. Она сразу убежала. Ее образ надолго остался в памяти.

Гамлет Щигровского уезда

Рассказчика однажды пригласил на обед богатый помещик Александр Михайлович Г***. Автора приняли ласково, но он все же не был главным гостем. Ожидали важного сановника. Когда рассказчик насмотрелся на гостей этого обеда, он уже начинал скучать. Но тут к нему подошел студент Войницын, они разговаривают о разных вещах. Студент предлагает познакомить автора с местным остряком, Лупихиным. Тот называет себя озлобленным человеком, а никаким не остряком. Но окружающих его слова смешат. Лупихин рассказывает автору о каждом из гостей, причем эти подробности всегда нелицеприятны. Тем не менее, остряк всем кланяется.

Тут приехал сановник, был окружен всеобщим вниманием. Все отправились обедать, где гость рассказал анекдот о пагубном влиянии женщин. Потом все сели за карты.

После окончания обеда многие остались ночевать, комнаты пришлось делить с кем-то из-за нехватки места. Сосед рассказчика не может заснуть так же, как и он сам. На обеде этот человек был незаметен (о чем он сам сообщает, уличая автора в презрении к себе). Но тут сосед разговорился, сообщает рассказчику о своей жизни. Он мучается своей неоригинальностью, оторванностью от русской жизни.

Родился этот странный человек у небогатых родителей, но воспитывала его одна мать. В 16 лет его отдали в университет. Он попал в кружок (сейчас порицал подобное общество). В 21 год он вступил в наследство, получил имение, но хозяйством заниматься не стал. Герой побывал за границей, но остался таким же неоригиналом. Однажды он попал в дом одного профессора, у которого было две дочери. Ему показалось, что он влюбился в одну из них, Линхен. Но у них ничего не вышло, он вернулся в Россию.

Герой истощил свои средства и был вынужден уехать в деревню. Там он скучал и тосковал, но вскоре женился на дочери полковницы. О жене Софье отзывается он хорошо, как о благороднейшем существе, однако, если бы она не умерла, он повесился бы сам. Все дело в том, что в душе ее была какая-то неизвестная рана, от которой она тосковала. На четвертый год замужества Софья умерла в родах.

После смерти жены герой собирался забыться в делах и службе. У него высокие цели. Но исправник опускает его с небес на землю, говоря, что они с ним люди маленькие, нечего им рассуждать о богатых и знатных. Он считает себя ничтожным и неоригинальным.

Рассказ принимает недовольный возглас из соседней комнаты о том, что кому-то вздумалось ночью разговаривать. Герой спрятался под одеялом. Он даже не хотел называть своего имени, сказав, что он Гамлет Щигровского уезда.

Чертопханов и Недоплюскин

Летним днем рассказчик с Ермолаем возвращались с охоты, по пути выстрелил еще в выводок птиц, но вдруг появился незнакомец и спросил о его правах на охоту здесь. Узнав, что автор дворянин, человек разрешил ему охотиться в своих землях и представился Пантелеем Чертопхановым. Он ускакал, придавив лошади лапу. Когда он скрылся, показался еще один человек, который искал первого. Это был Тихон Недоплюскин.

Вскоре им снова повстречались Чертопханов и Недоплюскин, которые травили зайца. Его помог убить Ермолай. В благодарность первый помещик приглашает рассказчика в гости при случае.

Чертопханов слыл опасным и вздорным человеком. Имение ему досталось разоренное, от этого он одичал и озлобился, ни с кем не общался. Недоплюскин был робкий человек невысокого происхождения. У него была замужняя дочь. Ему приходилось быть приживалом, что вселяло в него тоску и безнадежность. Однако деваться было некуда. Внезапно один из благодетелей оставил Недоплюскину наследство. Когда об это узнали родственники покойного, над ним начали смеяться и издеваться. Но за наследника заступился Чертопханов. С этого времени они подружились.

Через некоторое время рассказчик решил посетить Чертопханова. Когда автор пришел, помещик дрессировал пуделя, но довольно неуспешно. Потом хозяин показывает гостю свою свору. После возвращения в дом он знакомит рассказчика с Машей, которая «почитай что жена». Она смущена. Хозяин просит ее угостить героя, а также принести гитару. Ей идея не нравится, однако она исполняет просьбу. Вскоре девушка сменяет гнев на милость, начинает играть, атмосфера становится дружелюбной. Рассказчик поздно уехал от них.

Конец Чертопханова

Через несколько лет у Чертопрахова начались несчастья. Сначала его оставила Маша. Она ушла от него, он ее догнал, а Маша ответила, что ее взяла тоска. Мужчина шел на разговор с пистолетом, угрожал убить ее или себя, но это не помогло. Он считал, что это измена, подозреваемый соблазнитель тоже пропал. Сам барин запил, но одумался.

Второе бедствие – умер Недоплюскин. Его стала мучать одышка. Имение свое он завещал другу и благодетелю.

Чертопханов запил еще сильнее, совсем одичал, а гордость его возросла. Только восхитительный конь Малек-Адель был для него утешением. Он получил его, когда спас еврея, которого били мужики. За спасение еврей и привел ему коня. Подарком он его принимать не хотел, поэтому спасенный продал ему за 250 рублей, причем деньги он отдаст в любое время. На это он согласился, хоть гордость его была ущемлена. А срок возврата денег придет через полгода.

Коня Чертопханов холил и лелеял. Часто он проезжал на этой прекрасной лошади мимо соседей, вызывая их зависть.

Подходил платеж, а денег не было. Тут умерла родственница, оставившая две тысячи. Наследство обрадовало героя. Ночью он увидел дурной сон. Проснувшись, герой услышал ржание. Чертопханов побежал к Малек-Аделю, но не нашел его. Коня украли. От этого герой стал еще слабее. Помещик находился в состоянии печали, когда к нему пришел тот еврей за деньгами. Хозяин подозревал его в краже, а потому стал душить и чуть не убил. Но потом уговорил еврея по имени Лейба помочь ему в поисках коня.

Приехал герой только через год, но на своем коне. Он нашел его у цыгана-барышника на ярмарке, пришлось даже купить Малека-Аделя, потому что продавец отказывался признаваться в краже. А ранее еврей указал ему на предполагаемого вора, который оказался поповичем, который заставил заплатить барина за свои побои. Несмотря на все страдания, сердце помещика было неспокойно: он не был уверен, что конь именно его. Сомнения в том, ту ли лошадь он вернул, грызли хозяина. Особенно после того, как конь не смог перескочить овраг и опозорил его перед охотниками. Окончательно уверил героя в том, что его лошадь — не Малек-Адель, дьякон. Он сказал, что серые лошади белеют за один год, а эта стала даже будто темнее. Самолюбие Чертопханова было ущемлено. Он снова заперся, ходил по комнате, предаваясь грустным мыслям, а потом заказал водки. Выпив много водки, герой зарядил пистолет и куда-то повел коня. Он собрался убить ложного Малека-Аделя, вел его на смерть. Внезапно герой меняет намерение, отпускает лошадь и сам уходит. Однако преданный конь идет за хозяином. Он стреляет в животное, ему сразу становится стыдно. Герой пил, а потом слег и умер. Его гроб провожали слуга и спасенный еврей.

Живые мощи

Дождь – настоящее бедствие для охотников. Под него попал рассказчик с Ермолаем. Последний предложил отправиться с ночевкой в Алексеевку, а на следующий день поохотиться в тех местах. Там они переночевали во флигельке.

Утром рассказчик проснулся и отправился погулять. Он набрел на пасеку. Вдруг послышался слабый голос, который просил подойти к подмосткам. Увиденное поразило автора, он увидел живую мумию, оказалось, что это Лукерья, которая раньше была первой певуньей.

Лукерью сосватали за Василия-буфетчика, однажды ночью она услышала его голос, когда вышла послушать соловья. От неожиданности она оступилась и упала, внутри что-то порвалось. После этого девушка стала сохнуть и чахнуть, ни один врач не мог ей помочь. Жених нашел другую, а ее постепенно парализовало. Теперь она может двигать только одной рукой. В теплую погоду лежит на улице, а в холодную заносят в дом. Девочка-сирота носит старухе цветы.

Лукерья утешает себя, что другим хуже, она хотя бы видит и слышит. Она приучила себя не думать и не вспоминать, так легче. Летом она наблюдает за природой. Зимой сложнее: читать она не может, свечку зажечь тоже. Автор предлагает отвезти старуху в больницу, но она отказывается, ей только покой нужен.

Лукерья сама жалеет рассказчика, а ее жалеть не нужно. Она даже петь может и учит приходящую сироту. Когда героиня запела, это внушало сначала ужас, а потом восхищение. Она рассказывает, что спит редко, но видит прекрасные сны: свою молодость, здоровье, жениха, родителей. Терпение свое она отрицает, бывают и более терпеливые люди.

Оказалось, что ей нет и 30 лет, а в округе ее называют «Живые мощи». Никаких жалоб и ропота от нее никогда не слышали. Также тихо она вскоре умерла.

Стучит

Ермолай сообщил рассказчику, что вся дробь у них вышла, несмотря на то, что ее купили недавно. Охотник предлагает его послать в Тулу, только вот лошадей надо нанять, их лошадь плохо заковали. Однако автор решается сам ехать, вдруг слуга пропьет его деньги, что уже бывало.

Тут охотник приводит одного из местных, Филофея, у которого можно нанять лошадей. Рассказчик стал торговаться с ним о цене. Наконец сошлись, вскоре поехали. Путь должен был пролегать через речку, которую надо было переезжать вброд. Но до этого переезда можно было немного поспать. Когда рассказчик проснулся, вокруг его тарантаса была уже вода, Филофей не нашел брода, а поехал посередине реки. Теперь они стояли в воде, надеясь на чутье лошадей, которые выведут на мелкое место. Вскоре все же перебрались. Но заснуть автор уже не мог, стал наслаждаться красивым пейзажем.

Но вскоре рассказчик вновь задремал, на этот раз разбудил его Филофей. Недалеко ехала пустая телега с бубенцами, это могли быть разбойники. Вскоре их нагнали. Люди в телеге были пьяны, некоторые горланили. Рассказчика и Филофея перегнали, пришлось ехать шагом, обогнать не давали. Тут спрыгнул один из пьяных и попросил опохмелиться, так как все они ехали со свадьбы. Телега уехала, опасность миновала.

В Туле рассказчик купил все необходимое, вернулись без происшествий. Потом он узнал, что в эту же ночь на той же дороге убили купца. Не с этой ли свадьбы возвращались люди на телеге?

Лес и степь

Охота с ружьем прекрасна сама по себе, потому что дает единение с природой, за которой можно наблюдать. Рассвет, закат, лес в разное время суток и года – все это прекрасно и поэтично.

Рассказчик с молодым соседом Ардалионом Михайлычем, недавно вступившим во владение имением, доставшимся от тётки, поехал охотиться в «мелоча» (молодые рощи). Сосед взял с собой десятского Архипа, толстого невысокого мужика, и недавно нанятого управителя, молодого человека лет девятнадцати.

Охотники не нашли ни одного выводка и отправились в лес. Этот лес рассказчик помнил с детства, потому что гулял там с гувернёром-французом. Лес, состоящий из 200-300 дубов и ясеней, поражал воображение ребёнка зеленью, тишиной, запахом, свежестью, но он вымерз бесснежной зимой 40-го года. Мёртвые деревья Ардалион Михалыч велел срубить только сейчас, когда они вдесятеро потеряли в цене, потому что тётушка их не продавала. Близко от места рубки помещики встретили мужика, который бежал за лекарем, потому что подрядчику Максиму неудачно упавший ясень верхними сучьями переломал руки и ноги.

Когда помещики нашли Максима, он умирал, смотрел широко раскрытыми глазами, как будто с удивлением. Максим сказал, что это Бог наказал его за то, что он заставил мужиков работать в воскресенье, велел деньги и купленную вчера лошадь отдать жене, раздать долги. Максим умер в тот момент, когда его попытались отвезти в больницу.

Рассказчик задумался о том, как удивительно умирает русский мужик. Он вспоминает, как у другого его соседа обгорел в деревне мужик, которого из овина вытащил заезжий мещанин. Мужик лежал при смерти, весь в ранах. Он ничего не просил, кроме квасу, причастился и ждал смерти. В избе стояла гробовая тишина, тягостно было там находиться, а вот в сенях шумели как ни в чём не бывало.

Рассказчик вспоминает, как однажды зашёл в селе Красногорье в больницу, устроенную помещицей из господского флигеля. Приятель рассказчика, тоже страстный охотник, фельдшер Капитон, на свои деньги купил шесть кроватей. Сумасшедший резчик Павел и сухорукая кухарка готовили травы и укрощали горячечных больных.

Во время визита рассказчика во двор въехала телега лыбовшинского мельника Василия Дмитрича, который дней десять тому надорвался, снимая с телеги жернова. Фельдшер определил у него грыжу и воспаление, не ручался за успех лечения и велел мельнику остаться в больнице. Но мельник решил, что «умирать так дома умирать», уехал домой «распорядиться», по дороге раскланиваясь со встречными, а через 4 дня умер.

Рассказчик снова повторяет, что русские люди умирают удивительно. Он вспоминает своего студенческого товарища Авенира Сорокоумова, больного чахоткой, который не окончил университета, не отличался умом, памятью, прилежанием, жил он у помещика Гура Крупяникова, учил его детей, Зёзю и Фофу. У Сорокоумова была кроткая улыбка и восторженный взгляд, младенческая чистая душа, слабый ласковый голос.

Авениру нелегко жилось в деревне, крестьяне относились к нему грубо, помещики – с пренебрежением. Он был одинок, несвободен и тяжело болен.

Рассказчик приехал к Авениру, когда тот уже почти не мог ходить. Авенир декламировал Кольцова, вспоминал студенческое время. Он знал, что умирает, но не сокрушался. Ему было «всё равно, где умереть».

Через десять дней после отъезда рассказчик получил письмо от Крупяникова, в котором помещик извещал, что четвёртого дня Сорокоумов скончался в совершенной памяти и «не изъявляя никаких знаков сожаления».

Последний пример удивительной смерти – кончина старушки помещицы, которая во время отходной молитвы стала умирать, но отказалась целовать крест раньше времени. Старушка подготовила под подушкой целковый, которым хотела заплатить за отходную молитву священнику.

• «Смерть», анализ рассказа Тургенева
• «Отцы и дети», краткое содержание по главам романа Тургенева
• «Отцы и дети», анализ романа Ивана Сергеевича Тургенева
• «Первая любовь», краткое содержание по главам повести Тургенева

У меня есть сосед, молодой хозяин и молодой охотник. В одно прекрасное июльское утро заехал я к нему верхом с предложением отправиться вместе на тетеревов. Он согласился. «Только, – говорит, – поедемте по моим мелочам, к Зуше; я кстати посмотрю Чаплыгино; вы знаете, мой дубовый лес? У меня его рубят». – «Поедемте». Он велел оседлать лошадь, надел зеленый сюртучок с бронзовыми пуговицами, изображавшими кабаньи головы, вышитый гарусом ягдташ, серебряную флягу, накинул на плечо новенькое французское ружье, не без удовольствия повертелся перед зеркалом и кликнул свою собаку Эсперанс, подаренную ему кузиной, старой девицей с отличным сердцем, но без волос. Мы отправились. Мой сосед взял с собою десятского Архипа, толстого и приземистого мужика с четвероугольным лицом и допотопно развитыми скулами, да недавно нанятого управителя из остзейских губерний, юношу лет девятнадцати, худого, белокурого, подслеповатого, со свислыми плечами и длинной шеей, г. Готдиба фон-дер-Кока. Мой сосед сам недавно вступил во владение имением. Оно досталось ему в наследство от тетки, статской советницы Кардон-Катаевой, необыкновенно толстой женщины, которая, даже лежа в постеле, продолжительно и жалобно кряхтела. Мы въехали в «мелоча». «Вы меня здесь подождите на полянке», – промолвил Ардалион Михайлыч (мой сосед), обратившись к своим спутникам. Немец поклонился, слез с лошади, достал из кармана книжку, кажется, роман Иоганны Шопенгауэр, и присел под кустик; Архип остался на солнце и в течение часа не шевельнулся. Мы покружили по кустам и не нашли ни одного выводка. Ардалион Михайлыч объявил, что он намерен отправиться в лес. Мне самому в тот день что-то не верилось в успех охоты: я тоже поплелся вслед за ним. Мы вернулись на полянку. Немец заметил страницу, встал, положил книгу в карман и сел, не без труда, на свою куцую, бракованную кобылу, которая визжала и подбрыкивала от малейшего прикосновения; Архип встрепенулся, задергал разом обоими поводьями, заболтал ногами и сдвинул наконец с места свою ошеломленную и придавленную лошаденку. Мы поехали.

Лес Ардалиона Михайлыча с детства был мне знаком. Вместе с моим французским гувернером m-r Desire Fleury, добрейшим человеком (который, впрочем, чуть было навсегда не испортил моего здоровья, заставляя меня по вечерам пить лекарство Леруа), часто хаживал я в Чаплыгино. Весь этот лес состоял из каких-нибудь двух– или трехсот огромных дубов и ясеней. Их статные, могучие стволы великолепно чернели на золотисто-прозрачной зелени орешников и рябин; поднимаясь выше, стройно рисовались на ясной лазури и там уже раскидывали шатром свои широкие узловатые сучья; ястреба, кобчики, пустельги со свистом носились над неподвижными верхушками, пестрые дятлы крепко стучали по толстой коре; звучный напев черного дрозда внезапно раздавался в густой листве вслед за переливчатым криком иволги; внизу, в кустах, чирикали и пели малиновки, чижи и пеночки; зяблики проворно бегали по дорожкам; беляк прокрадывался вдоль опушки, осторожно «костыляя»; красно-бурая белка резво прыгала от дерева к дереву и вдруг садилась, поднявши хвост над головой. В траве, около высоких муравейников, под легкой тенью вырезных красивых листьев папоротника, цвели фиалки и ландыши, росли сыроежки, волнянки, грузди, дубовики, красные мухоморы; на лужайках, между широкими кустами, алела земляника… А что за тень в лесу была! В самый жар, в полдень – ночь настоящая: тишина, запах, свежесть… Весело проводил я время в Чаплыгине, и оттого, признаюсь, не без грустного чувства въехал я теперь в слишком знакомый мне лес. Губительная, бесснежная зима 40-го года не пощадила старых моих друзей – дубов и ясеней; засохшие, обнаженные, кое-где покрытые чахоточной зеленью, печально высились они над молодой рощей, которая «сменила их, не заменив». Иные, еще обросшие листьями внизу, словно с упреком и отчаянием поднимали кверху свои безжизненные, обломанные ветви; у других из листвы, еще довольно густой, хотя не обильной, не избыточной по-прежнему, торчали толстые, сухие, мертвые сучья; с иных уже кора долой спадала; иные наконец вовсе повалились и гнили, словно трупы, на земле. Кто бы мог это предвидеть – тени, в Чаплыгине тени нигде нельзя было найти! Что, думал я, глядя на умирающие деревья: чай, стыдно и горько вам?.. Вспомнился мне Кольцов:

Где ж девалася
Речь высокая,
Сила гордая,
Доблесть царская?
Где ж теперь твоя
Мочь зеленая?..

– Как же это, Ардалион Михайлыч, – начал я, – отчего ж эти деревья на другой же год не срубили? Ведь за них теперь против прежнего десятой доли не дадут.

Он только плечами пожал.

– Спросили бы тетушку, – а купцы приходили, деньги приносили, приставали.

– Mein Gott! Mein Gott! – восклицал на каждом шагу фон-дер-Кок. – Што са шалость! што са шалость!

– Какая шалость? – с улыбкой заметил мой сосед.

– То ист как шалко, я спасать хотеллл. (Известно, что все немцы, одолевшие наконец нашу букву «люди», удивительно на нее напирают.)

Особенно возбуждали его сожаление лежавшие на земле дубы – и действительно: иной бы мельник дорого за них заплатил. Зато десятский Архип сохранял спокойствие невозмутимое и не горевал нисколько; напротив, он даже не без удовольствия через них перескакивал и кнутиком по ним постегивал.

Мы пробирались на место рубки, как вдруг, вслед за шумом упавшего дерева, раздался крик и говор, и через несколько мгновений нам навстречу из чащи выскочил молодой мужик, бледный и растрепанный.

– Что такое? куда ты бежишь? – спросил его Ардалион Михайлыч.

Он тотчас остановился.

– Ах батюшка, Ардалион Михайлыч, беда! Что такое?

– Максима, батюшка, деревом пришибло.

– Каким это образом?.. Подрядчика Максима?

– Подрядчика, батюшка. Стали мы ясень рубить, а он стоит да смотрит… Стоял, стоял, да и пойди за водой к колодцу: слышь, пить захотелось. Как вдруг ясень затрещит да прямо на него. Мы кричим ему: беги, беги, беги… Ему бы в сторону броситься, а он возьми да прямо и побеги… заробел, знать. Ясень-то его верхними сучьями и накрыл. И отчего так скоро повалился, – Господь его знает… Разве сердцевина гнила была.

– Ну, и убило Максима?

– Убило, батюшка.

– До смерти?

– Нет, батюшка, еще жив, – да что: ноги и руки ему перешибло. Я вот за Селиверстычем бежал, за лекарем.

Ардалион Михайлыч приказал десятскому скакать в деревню за Селиверстычем, а сам крупной рысью поехал вперед на осечки… Я за ним.

Мы нашли бедного Максима на земле. Человек десять мужиков стояло около него. Мы слезли с лошадей. Он почти не стонал, изредка раскрывал и расширял глаза, словно с удивлением глядел кругом и покусывал посиневшие губы… Подбородок у него дрожал, волосы прилипли ко лбу, грудь поднималась неровно: он умирал. Легкая тень молодой липы тихо скользила по его лицу.

Мы нагнулись к нему. Он узнал Ардалиона Михайлыча.

– Батюшка, – заговорил он едва внятно, – за попом… послать… прикажите… Господь… меня наказал… ноги, руки, все перебито… сегодня… воскресенье… а я… а я… вот… ребят-то не распустил.

Он помолчал. Дыханье ему спирало.

– Да деньги мои… жене… жене дайте… за вычетом… вот Онисим знает… кому я… что должен…

– Мы за лекарем послали, Максим, – заговорил мой сосед, – может быть, ты еще и не умрешь.

Он раскрыл было глаза и с усилием поднял брови и веки.

– Нет, умру. Вот… вот подступает, вот она, вот… Простите мне, ребята, коли в чем…

– Бог тебя простит, Максим Андреич, – глухо заговорили мужики в один голос и шапки сняли, – прости ты нас.

Он вдруг отчаянно потряс головой, тоскливо выпятил грудь и опустился опять.

– Нельзя же ему, однако, тут умирать, – воскликнул Ардалион Михайлыч, – ребята, давайте-ка вон с телеги рогожку, снесемте его в больницу.

Человека два бросились к телеге.

– Я у Ефима… сычовского… – залепетал умирающий, – лошадь вчера купил… задаток дал… так лошадь-то моя… жене ее… тоже…

Стали его класть на рогожу… Он затрепетал весь, как застреленная птица, выпрямился.

– Умер, – пробормотали мужики.

Мы молча сели на лошадей и отъехали.

Смерть бедного Максима заставила меня призадуматься. Удивительно умирает русский мужик! Состоянье его перед кончиной нельзя назвать ни равнодушием, ни тупостью; он умирает, словно обряд совершает: холодно и просто.

Несколько лет тому назад у другого моего соседа в деревне мужик в овине обгорел. (Он так бы и остался в овине, да заезжий мещанин его полуживого вытащил: окунулся в кадку с водой, да с разбега и вышиб дверь под пылавшим навесом.) Я зашел к нему в избу. Темно в избе, душно, дымно. Спрашиваю: где больной? «А вон, батюшка, на лежанке», – отвечает мне нараспев подгорюнившаяся баба. Подхожу – лежит мужик, тулупом покрылся, дышит тяжко. «Что, как ты себя чувствуешь?» Завозился больной на печи, подняться хочет, а весь в ранах, при смерти. «Лежи, лежи, лежи… Ну, что? как?» – «Вестимо, плохо», – говорит. «Больно тебе?» Молчит. «Не нужно ли чего?» Молчит. «Не прислать ли тебе чаю, что ли?» – «Не надо». Я отошел от него, присел на лавку. Сижу четверть часа, сижу полчаса – гробовое молчание в избе. В углу, за столом под образами, прячется девочка лет пяти, хлеб ест. Мать изредка грозится на нее. В сенях ходят, стучат, разговаривают: братнина жена капусту рубит. «А, Аксинья!» – проговорил наконец больной. «Чего?» – «Квасу дай». Подала ему Аксинья квасу. Опять молчанье. Спрашиваю шепотом: «Причастили его?» – «Причастили». Ну, стало быть, и все в порядке: ждет смерти, да и только. Я не вытерпел и вышел…

А то, помнится, завернул я однажды в больницу села Красногорья, к знакомому мне фельдшеру Капитону, страстному охотнику.

Больница эта состояла из бывшего господского флигеля; устроила ее сама помещица, то есть велела прибить над дверью голубую доску с надписью белыми буквами: «Красногорская больница», и сама вручила Капитону красивый альбом для записывания имен больных. На первом листке этого альбома один из лизоблюдов и прислужников благодетельной помещицы начертал следующие стишки:

Dans ces beaux lieux, ou regne l"allegresse,
Ce temple fut ouvert par la Beaute;
De vos seigneurs admirez la tendresse,
Bons habitants de Krasnogorie! –

а другой господин внизу приписал:

Et moi aussi J"aime la nature!
Jean Kobyliatnikoff".

Фельдшер купил на свои деньги шесть кроватей и пустился, благословясь, лечить народ Божий. Кроме его, при больнице состояло два человека: подверженный сумасшествию резчик Павел и сухорукая баба Меликитриса, занимавшая должность кухарки. Они оба приготовляли лекарства, сушили и настаивали травы; они же укрощали горячечных больных. Сумасшедший резчик был на вид угрюм и скуп на слова; по ночам пел песню «о прекрасной Венере» и к каждому проезжему подходил с просьбой позволить ему жениться на какой-то девке Маланье, давно уже умершей. Сухорукая баба била его и заставляла стеречь индюшек. Вот, сижу я однажды у фельдшера Капитона. Начали мы было разговаривать о последней нашей охоте, как вдруг на двор въехала телега, запряженная необыкновенно толстой сивой лошадью, какие бывают только у мельников. В телеге сидел плотный мужик в новом армяке, с разноцветной бородой. «А, Василий Дмитрич, – закричал из окна Капитон, – милости просим… Лыбовшинский мельник», – шепнул он мне. Мужик, покряхтывая, слез с телеги, вошел в фельдшерову комнату, поискал глазами образа и перекрестился. «Ну что, Василий Дмитрич, что новенького?.. Да вы, должно быть, нездоровы: лицо у вас нехорошо». – «Да, Капитон Тимофеич, неладно что-то». – «Что с вами?» – «Да вот что, Капитон Тимофеич. Недавно купил я в городе жернова; ну, привез их домой, да как стал их с телеги-то выкладывать, понатужился, знать, что ли, в череве-то у меня так екнуло, словно оборвалось что… да вот с тех пор все и нездоровится. Сегодня даже больно неладно». – «Гм, – промолвил Капитон и понюхал табаку, – значит, грыжа. А давно с вами это приключилось?» – «Да десятый денек пошел». – «Десятый? (Фельдшер потянул в себя сквозь зубы воздух и головой покачал.) Позволь-ка себя пощупать. Ну, Василий Дмитрич, – проговорил он наконец, – жаль мне тебя, сердечного, а ведь дело-то твое неладно; ты болен не на шутку; оставайся-ка здесь у меня; я с своей стороны все старание приложу, а впрочем, ни за что не ручаюсь». – «Будто так худо?» – пробормотал изумленный мельник. «Да, Василий Дмитрич, худо; пришли бы вы ко мне деньками двумя пораньше – и ничего бы, как рукой бы снял; а теперь у вас воспаление, вон что; того и гляди, антонов огонь сделается». – «Да быть не может, Капитон Тимофеич». – «Уж я вам говорю». – «Да как же это! (Фельдшер плечами пожал.) И умирать мне из-за этакой дряни?» – «Этого я не говорю… а только оставайтесь здесь». Мужик подумал, подумал, посмотрел на пол, потом на нас взглянул, почесал в затылке да за шапку. «Куда же вы, Василий Дмитрич?» – «Куда? вестимо куда – домой, коли так плохо. Распорядиться следует, коли так». – «Да вы себе беды наделаете, Василий Дмитрич, помилуйте; я и так удивляюсь, как вы доехали? останьтесь». – «Нет, брат Капитон Тимофеич, уж умирать, так дома умирать; а то что ж я здесь умру, – у меня дома и Господь знает что приключится». – «Еще неизвестно, Василий Дмитрич, как дело-то пойдет… Конечно, опасно, очень опасно, спору нет… да оттого-то и следует вам остаться». (Мужик головой покачал.) «Нет, Капитон Тимофеич, не останусь… а лекарствицо разве пропишите». – «Лекарство одно не поможет». – «Не останусь, говорит», – «Ну, как хочешь… чур, потом не пенять!»

Фельдшер вырвал страничку из альбома и, прописав рецепт, посоветовал, что еще делать. Мужик взял бумажку, дал Капитону полтинник, вышел из комнаты и сел на телегу. «Ну, прощайте, Капитон Тимофеич, не поминайте лихом да сироток не забывайте, коли что…» – «Эй, останься, Василий!» Мужик только головой тряхнул, ударил вожжой по лошади и съехал со двора. Я вышел на улицу и поглядел ему вслед. Дорога была грязная и ухабистая; мельник ехал осторожно, не торопясь, ловко правил лошадью и со встречными раскланивался… На четвертый день он умер.

Вообще удивительно умирают русские люди. Много покойников приходит мне теперь на память. Вспоминаю я тебя, старинный мой приятель, недоучившийся студент Авенир Сорокоумов, прекрасный, благороднейший человек! Вижу снова твое чахоточное зеленоватое лицо, твои жидкие русые волосики, твою кроткую улыбку, твой восторженный взгляд, твои длинные члены; слышу твой слабый, ласковый голос. Жил ты у великороссийского помещика Гура Крупяникова, учил его детей Фофу и Зезю русской грамоте, географии и истории, терпеливо сносил тяжелые шутки самого Гура, грубые любезности дворецкого, пошлые шалости злых мальчишек, не без горькой улыбки, но и без ропота исполнял прихотливые требования скучающей барыни; зато, бывало, как ты отдыхал, как ты блаженствовал вечером, после ужина, когда, отделавшись наконец от всех обязанностей и занятий, ты садился перед окном, задумчиво закуривал трубку или с жадностью перелистывал изуродованный и засаленный нумер толстого журнала, занесенный из города землемером, таким же бездомным горемыкою, как ты! Как нравились тебе тогда всякие стихи и всякие повести, как легко навертывались слезы на твои глаза, с каким удовольствием ты смеялся, какою искреннею любовью к людям, каким благородным сочувствием ко всему доброму и прекрасному проникалась твоя младенчески чистая душа! Должно сказать правду: не отличался ты излишним остроумием; природа не одарила тебя ни памятью, ни прилежанием; в университете считался ты одним из самых плохих студентов; на лекциях ты спал, на экзаменах – молчал торжественно; но у кого сияли радостью глаза, у кого захватывало дыхание от успеха, от удачи товарища? У Авенира… Кто слепо веровал в высокое призвание друзей своих, кто превозносил их с гордостью, защищал их с ожесточением? Кто не знал ни зависти, ни самолюбия, кто бескорыстно жертвовал собою, кто охотно подчинялся людям, не стоившим развязать ремень от сапог его?.. Все ты, все ты, наш добрый Авенир! Помню: с сокрушенным сердцем расставался ты с товарищами, уезжая на «кондицию»; злые предчувствия тебя мучили… И точно: в деревне плохо тебе пришлось; в деревне тебе некого было благоговейно выслушивать, некому удивляться, некого любить… И степняки, и образованные помещики обходились с тобою как с учителем одни – грубо, другие – небрежно. Притом же ты и фигурой не брал; робел, краснел, потел, заикался… Даже здоровья твоего не поправил сельский воздух: истаял ты, как свечка, бедняк! Правда: комнатка твоя выходила в сад; черемухи, яблони, липы сыпали тебе на стол, на чернильницу, на книги свои легкие цветки; на стене висела голубая шелковая подушечка для часов, подаренная тебе в прощальный час добренькой чувствительной немочкой, гувернанткой с белокурыми кудрями и синими глазками; иногда заезжал к тебе старый друг из Москвы и приводил тебя в восторг чужими или даже своими стихами: но одиночество, но невыносимое рабство учительского звания, невозможность освобождения, но бесконечные осени и зимы, но болезнь неотступная… Бедный, бедный Авенир!

Я посетил Сорокоумова незадолго до его смерти. Он уже почти ходить не мог. Помещик Гур Крупяников не выгонял его из дому, но жалованье перестал ему выдавать и другого учителя нанял Зезе… Фофу отдали в кадетский корпус. Авенир сидел возле окна в старых вольтеровских креслах. Погода была чудная. Светлое осеннее небо весело синело над темно-бурою грядой обнаженных лип; кое-где шевелились и лепетали на них последние, ярко-золотые листья. Прохваченная морозом земля потела и оттаивала на солнце; его косые румяные лучи били вскользь по бледной траве; в воздухе чудился легкий треск; ясно и внятно звучали в саду голоса работников. На Авенире был ветхий бухарский халат; зеленый шейный платок бросал мертвенный оттенок на его страшно исхудавшее лицо. Он весьма мне обрадовался, протянул руку, заговорил и закашлялся. Я дал ему успокоиться, подсел к нему… На коленях у Авенира лежала тетрадка стихотворений Кольцова, тщательно переписанных; он с улыбкой постучал по ней рукой. «Вот поэт», – пролепетал он, с усилием сдерживая кашель, и пустился было декламировать едва слышным голосом:

Аль у сокола
Крылья связаны?
Аль пути ему
Все заказаны?

Я остановил его: лекарь запретил ему разговаривать. Я знал, чем ему угодить. Сорокоумов никогда, как говорится, не «следил» за наукой, но любопытствовал знать, что, дескать, до чего дошли теперь великие умы? Бывало, поймает товарища где-нибудь в углу и начнет его расспрашивать: слушает, удивляется, верит ему на слово и уж так потом за ним и повторяет. Особенно немецкая философия его сильно занимала. Я начал толковать ему о Гегеле (дела давно минувших дней, как видите). Авенир качал утвердительно головой, поднимал брови, улыбался, шептал: «Понимаю, понимаю!.. а! хорошо, хорошо!..» Детская любознательность умирающего, бесприютного и заброшенного бедняка, признаюсь, до слез меня трогала. Должно заметить, что Авенир, в противность всем чахоточным, нисколько не обманывал себя насчет своей болезни… и что ж? – он не вздыхал, не сокрушался, даже ни разу не намекнул на свое положение…

Собравшись с силами, заговорил он о Москве, о товарищах, о Пушкине, о театре, о русской литературе; вспоминал наши пирушки, жаркие прения нашего кружка, с сожалением произнес имена двух-трех умерших приятелей…

– Помнишь Дашу? – прибавил он наконец, – вот золотая была душа! вот было сердце! И как она меня любила!.. Что с ней теперь? Чай, иссохла, исчахла, бедняжка?

Я не посмел разочаровать больного – и в самом деле, зачем ему было знать, что Даша его теперь поперек себя толще, водится с купцами – братьями Кондачковыми, белится и румянится, пищит и бранится.

Однако, подумал я, глядя на его изнеможенное лицо, нельзя ли его вытащить отсюда? Может быть, еще есть возможность его вылечить… Но Авенир не дал мне докончить мое предложение.

– Нет, брат, спасибо, – промолвил он, – все равно где умереть. Я ведь до зимы не доживу… К чему понапрасну людей беспокоить? Я к здешнему дому привык. Правда, господа-то здешние…

– Злые, что ли? – подхватил я.

– Нет, не злые: деревяшки какие-то. А впрочем, я не могу на них пожаловаться. Соседи есть: у помещика Касаткина дочь, образованная, любезная, добрейшая девица… не гордая…

Сорокоумов опять раскашлялся.

– Все бы ничего, – продолжал он, отдохнувши, – кабы трубочку выкурить позволили… А уж я так не умру, выкурю трубочку! – прибавил он, лукаво подмигнув глазом. – Слава Богу, пожил довольно; с хорошими людьми знался…

– Да ты бы хоть к родным написал, – перебил я его.

– Что к родным писать? Помочь – они мне не помогут; умру – узнают. Да что об этом говорить… Расскажи-ка мне лучше, что ты за границей видел?

Я начал рассказывать. Он так и впился в меня. К вечеру я уехал, а дней через десять получил следующее письмо от г. Крупяникова:

"Сим честь имею известить вас, милостивый государь мой, что приятель ваш, у меня в доме проживавший студент, г. Авенир Сорокоумов, четвертого дня в два часа пополудни скончался и сегодня на мой счет в приходской моей церкви похоронен. Просил он меня переслать к вам приложенные при сем книги и тетради. Денег у него оказалось 22 рубля с полтиной, которые, вместе с прочими его вещами, доставятся по принадлежности родственникам. Скончался ваш друг в совершенной памяти и, можно сказать, с таковою же бесчувственностию, не изъявляя никаких знаков сожаления, даже когда мы целым семейством с ним прощались. Супруга моя Клеопатра Александровна вам кланяется. Смерть вашего приятеля не могла не подействовать на ее нервы; что же до меня касается, то я, слава Богу, здоров и честь имею пребыть

Вашим покорнейшим слугою.

Г. Крупяников".

Много других еще примеров в голову приходит, – да всего не перескажешь. Ограничусь одним.

Старушка помещица при мне умирала. Священник стал читать над ней отходную, да вдруг заметил, что больная-то действительно отходит, и поскорее подал ей крест. Помещица с неудовольствием отодвинулась. «Куда спешишь, батюшка, – проговорила она коснеющим языком, – успеешь…» Она приложилась, засунула было руку под подушку и испустила последний вздох. Под подушкой лежал целковый: она хотела заплатить священнику за свою собственную отходную…

Да, удивительно умирают русские люди!

• 42.

Иван Сергеевич Тургенев

«Смерть»

В одно прекрасное июльское утро заехал я к моему молодому соседу Ардалиону Михайловичу с предложением поохотиться на тетеревов. Он согласился с условием, что по дороге мы заедем к нему в Чаплыгино, где рубят дубовый лес. Сосед взял с собой десятского Архипа, толстого и приземистого мужика с четырёхугольным лицом, и управляющего Готлиба фон-дер-Кока, юношу лет 19-ти, худого, белокурого, подслеповатого, с покатыми плечами и длинной шеей. Поместье недавно досталось Ардалиону в наследство от тётки.

Дубовый лес Ардалиона Михайловича был мне знаком с детства — я часто гулял здесь с моим гувернёром. Бесснежная и морозная зима 40-го года погубила вековые дубы и ясени. Мне горько было смотреть на умирающий лес. Мы пробирались на место рубки, как вдруг послышался шум упавшего дерева и крик. Из чащи выскочил бледный мужик и сказал, что подрядчика Максима придавило срубленным ясенем. Когда мы подбежали к Максиму, он уже умирал.

При виде этой смерти я подумал, что русский мужик умирает, словно совершает обряд: холодно и просто. Несколько лет назад, в деревне у другого моего соседа, мужик обгорел в овине. Когда я зашёл к нему, он умирал, а в избе шла обычная, повседневная жизнь. Я не вытерпел и вышел.

Ещё, помнится, завернул я однажды в больницу села Красногорья, к знакомому фельдшеру Капитону. Вдруг на двор въехала телега, в которой сидел плотный мужик с разноцветной бородой. Это был мельник Василий Дмитриевич. Поднимая жернова, он надорвался. Капитон осмотрел его, нашёл грыжу и начал уговаривать остаться в больнице. Мельник наотрез отказался и поспешил домой, чтобы распорядиться своим имуществом. На четвёртый день он умер.

Вспомнил я и моего старинного приятеля, недоучившегося студента Авенира Сорокоумова. Он учил детей у великороссийского помещика Гура Крупяникова. Авенир не отличался ни умом, ни памятью, но никто не умел так, как он, радоваться успехам друзей. Я посетил Сорокоумова незадолго до его смерти от чахотки. Помещик не выгонял его из дому, но жалование платить перестал и нанял детям нового учителя. Авенир вспоминал студенческую юность и жадно слушал мои рассказы. Через 10 дней он умер.

Много ещё примеров приходит в голову, но ограничусь одним. При мне умирала старушка помещица. Священник подал ей крест. Приложившись к кресту, она засунула руку под подушку, где лежал целковый — плата священнику, и испустила дух. Да, удивительно умирают русские люди. Пересказала Юлия Песковая

Рассказ автора о том, как однажды он со своим молодым соседом Ардалионом Михайловичем, недавно получившим в наследство имение, собрались поохотиться. По дороге они решили заглянуть на его участок, где мужики рубят дубовый лес. Этот старый дубовый лес был с самого детства знаком автору. Суровая и морозная зима погубила вековые дубы и ясени. И было горько смотреть, как эти деревья сейчас рубили. Когда пробирались на место рубки, послышался резкий шум падающего дерева и отчаянный вскрик. Навстречу выбежал мужик и сообщил, что подрядчик Максим попал под срубленный ясень. Когда подошли на место, Максим уже исходил последними вздохами.

При виде наступившей смерти, пришли мысли о том, что кончина русского человека выглядит словно какой-то обряд: холодно и ничем не примечательно. Вспомнился такой случай, когда у другого соседа при пожаре в овине обгорел мужик. В доме шла обычная житейская суета, а рядом умирал мужик. Трудно было на такое смотреть, и автор удалился.

Ещё был такой случай, когда в больницу Красногорья заехала телега, на которой сидел мельник Василий Дмитриевич - здоровый и плотный мужик с широкой бородой. Оказалось, что он надорвался, сдвигая тяжеленные жернова. Фельдшер Капитон, осмотрев его, обнаружил грыжу и предложил тому лечение в больнице. Мельник категорически отказался и отправился домой, чтобы сделать необходимые указания по хозяйству. Он скончался, протянув всего четыре дня.

Вспомнился и недоучившийся студент Авенир Сорокоумов, который обучал детей помещика Гура Крупяникова. Он заболел чахоткой и лежал в доме помещика, который его не прогнал, но уже и не платил ему жалованье. А детей учил новый учитель. Когда автор его посетил, Авенир вспоминал студенческие годы и увлеченно слушал рассказы. Он спокойно умер через десять дней.

Особо памятен случай, когда умирающая старуха-помещица, приложившись к поданному батюшкой кресту, достала из-под подушки целковый, протянула священнику и сразу умерла. Удивительно спокойно умирают русские люди.

Картина Л. И. Курнакова «Тургенев на охоте»

Очень кратко: Странствуя с ружьём и собакой, рассказчик записывает небольшие истории о нравах и быте окрестных крестьян и своих соседей-землевладельцев.

Повествование ведётся от лица помещика и заядлого охотника, человека среднего возраста.

Гостя у калужского помещика, рассказчик познакомился с двумя его мужиками - Хорем и Калинычем. Хорь был богатым мужиком «себе на уме», выкупаться на волю не хотел, имел семерых сыновей-великанов и ладил с барином, которого видел насквозь. Калиныч был человеком весёлым и кротким, держал пчёл, занимался знахарством и благоговел перед барином.

Рассказчику было интересно наблюдать за трогательной дружбой практичного рационалиста Хоря и романтика-идеалиста Калиныча.

Рассказчик отправился на охоту с Ермолаем, крепостным своего соседа-помещика. Ермолай был беззаботным бездельником, негодным ни для какой работы. Он вечно попадал в переделки, из которых всегда выходил невредимым. С женой своей, жившей в полураз­ва­лившейся избушке, Ермолай обходился грубо и жестоко.

Охотники заночевали на мельнице. Проснувшись ночью, рассказчик услышал, как Ермолай звал красавицу-мельничиху Арину к себе жить и обещал выгнать жену. Когда-то Арина была горничной у жены графа. Узнав, что девушка беременна от лакея, графиня не позволила ей выйти замуж и отправила в дальнюю деревню, а лакея отдала в солдаты. Ребёнка Арина потеряла и вышла замуж за мельника.

Охотясь, рассказчик остановился у родника Малиновая вода. Неподалёку рыбачили два старика. Одним был Стёпушка, человек с тёмным прошлым, неразго­ворчивый и хлопотливый. Он работал за еду у местного садовника.

Другой старик по прозвищу Туман был вольноот­пу­щенником и жил у хозяина постоялого двора. Раньше он служил лакеем у графа, известного своими пирами, который разорился и умер в нищете.

Рассказчик завёл со стариками разговор. Туман начал вспоминать любовниц своего графа. Тут к роднику подошёл расстроенный мужик Влас. У него умер взрослый сын, и он попросил у барина уменьшить ему непомерный оброк, но тот осерчал и выгнал мужика. Все четверо немного побеседовали и разошлись.

Возвращаясь с охоты, рассказчик заболел, остановился в уездной гостинице и послал за доктором. Тот рассказал ему историю об Александре, дочери бедной вдовы-помещицы. Девушка была неизлечимо больна. Доктор прожил в доме помещицы много дней, пытаясь вылечить Александру, и привязался к ней, а та влюбилась в него.

Александра призналась доктору в любви, и он не устоял. Три ночи они провели вместе, после чего девушка умерла. Прошло время, и доктор женился на ленивой и злой купеческой дочери с большим приданым.

Рассказчик охотился в липовом саду, принадлежавшем его соседу Радилову. Тот пригласил его на обед и представил старушке-матери и очень красивой девушке Оле. Рассказчик заметил, что Радилов - необщительный, но добрый - охвачен одним чувством, а в Оле, спокойной и счастливой, нет манерности уездной девицы. Она была сестрой умершей жены Радилова, и когда тот вспомнил о покойной, Оля встала и вышла в сад.

Через неделю рассказчик узнал, что Радилов бросил старушку-мать и уехал с Олей. Рассказчик понял, что та ревновала Радилова к своей сестре. Больше он о соседе не слышал.

У Радилова рассказчик познакомился с однодворцем Овсянниковым, который своей смышлёностью, ленью и упорством походил на боярина. Вместе с женой он помогал беднякам и решал споры.

Овсянников пригласил рассказчика на обед. Они долго беседовали о былых временах и вспоминали общих знакомых. За чаем Овсянников, наконец, согласился простить непутёвого племянника жены, который бросил службу, сочинял для крестьян просьбы и кляузы, считая, что «стоит за правду».

Рассказчик и Ермолай охотились на уток под большим селом Льговом. Разыскивая лодку, они встретили вольноот­пу­щенного Владимира, образованного человека, в юности служившего камердинером. Он вызвался помочь.

Лодку Ермолай взял у человека по прозвищу Сучок, который служил рыбаком на ближнем озере. Его барыня, старая дева, запретила ему жениться. С тех пор Сучок сменил множество работ и пятерых хозяев.

Во время охоты Владимир должен был вычёрпывать из старой лодки воду, но он увлёкся и забыл о своих обязанностях. Лодка перевернулась. Только под вечер Ермолай сумел вывести рассказчика из болотистого пруда.

Во время охоты рассказчик заблудился и попал на луг, который местные называли Бежиным. Там мальчики пасли коней, и рассказчик попросился переночевать у их костра. Притворившись спящим, рассказчик до рассвета слушал, как дети рассказывают истории о домовых, леших и прочей нечистой силе.

По дороге с охоты у рассказчика сломалась ось тележки. Чтобы починить её, он добрался до Юдиных выселок, где встретил карлика Касьяна, переехавшего сюда с Красивой мечи.

Починив ось, рассказчик решил поохотиться на глухарей. Увязавшийся за ним Касьян считал, что лесную тварь грешно убивать и твёрдо верил, что может отвести дичь от охотника. Карлик промышлял ловлей соловьёв, был грамотен и лечил людей травами. Под видом юродивого он обошёл всю Россию. От кучера рассказчик узнал, что бездетный Касьян воспитывает девочку-сироту.

Сосед рассказчика, молодой офицер в отставке, был образован, рассудителен и наказывал своих крестьян для их собственного блага, но бывать у него рассказчик не любил. Однажды ему пришлось переночевать у соседа. Утром тот взялся проводить рассказчика до своего села, где бурмистром служил некий Софрон.

В тот день рассказчику пришлось отказаться от охоты. Сосед полностью доверял своему бурмистру, прикупил ему земли и отказался выслушать жалобу мужика, которого Софрон взял в кабалу, сослав в солдаты всех его сыновей. Позже рассказчик узнал, что Софрон завладел всем селом и обкрадывает соседа.

Охотясь, рассказчик попал под холодный дождь и нашёл приют в конторе большой деревни, принадлежащей помещице Лосьняковой. Думая, что охотник спит, конторщик Еремеич свободно решал свои дела. Рассказчик узнал, что через контору проходят все сделки помещицы, и Еремеич берёт мзду с купцов и мужиков.

Чтобы отомстить фельдшеру за неудачное лечение, Еремеич оклеветал его невесту, и помещица запретила ей выходить замуж. Позже рассказчик узнал, что Лосьнякова не стала выбирать между фельдшером и Еремеичем, а просто сослала девушку.

Рассказчик попал под грозу и укрылся в доме лесника по прозвищу Бирюк. Он знал, что лесник, сильный, ловкий и неподкупный, не позволял вынести из леса даже вязанку хвороста. Жил Бирюк бедно. Жена его сбежала с прохожим мещанином, и он один воспитывал двоих детей.

В присутствии рассказчика лесник поймал мужика в лохмотьях, пытающегося срубить дерево в барском лесу. Рассказчик хотел заплатить за дерево, но Бирюк сам отпустил бедняка. Удивлённый рассказчик понял, что на самом деле Бирюк - славный малый.

Рассказчик часто охотился в имениях двух помещиков. Один из них - Хвалынский, отставной генерал-майор. Человек он неплохой, но общаться с бедными дворянами как с ровней не может, а вышестоящим даже в карты проигрывает без жалоб. Хвалынский жаден, но хозяйство ведёт плохо, живёт холостяком, а его ключница ходит в нарядных платьях.

Стегунов, тоже холостяк, - хлебосол и балагур, охотно принимает гостей, а хозяйством управляет по старинке. Будучи у него в гостях, рассказчик обнаружил, что крепостные любят своего барина и считают, что наказывает он их за дело.

Рассказчик отправился на ярмарку в Лебедянь, чтобы купить тройку лошадей для своей брички. В кофейной гостиницы он увидел молодого князя и отставного поручика Хлопакова, который умел нравиться московским богачам и жил за их счёт.

На следующий день Хлопаков с князем помешали рассказчику купить лошадей у барышника. Он нашёл другого продавца, но купленная лошадь оказалась хромой, а продавец - мошенником. Проезжая через Лебедянь неделю спустя, рассказчик снова застал в кофейне князя, но уже с другим спутником, сменившим Хлопакова.

Пятидеся­тилетняя вдова Татьяна Борисовна жила в маленьком поместье, образования не имела, но на мелкопо­местную барыню похожа не была. Она свободно мыслила, с помещицами общалась мало и принимала у себя только молодёжь.

Восемь лет назад Татьяна Борисовна взяла на воспитание двенадца­ти­летнего племянника-сироту Андрюшу - красивого мальчика с вкрадчивыми манерами. Знакомый помещицы, любивший искусство, но совершенно в нём не разбиравшийся, нашёл у мальчика талант к рисованию и увёз его учиться в Петербург.

Через несколько месяцев Андрюша начал требовать денег, Татьяна Борисовна ему отказала, он вернулся и остался жить у тётки. За год он растолстел, в него влюбились все окрестные барышни, а к Татьяне Борисовне перестали ездить прежние знакомые.

Рассказчик отправился на охоту со своим молодым соседом, и тот уговорил его завернуть в принадлежащий ему дубовый лес, где вырубали погибшие морозной зимой деревья. Рассказчик увидел, как подрядчика насмерть задавило упавшим ясенем, и подумал, что русский мужик умирает, словно совершает обряд: холодно и просто. Он вспомнил нескольких людей, при кончине которых присутствовал.

Кабак «Притынный» находился в небольшом селе Колотовка. Вино там продавал всеми уважаемый человек, который знал толк во всём, что интересно русскому человеку.

Рассказчик попал в кабак, когда там проводилось соревнование певцов. Выиграл его известный в околотке певец Яшка Турок, в пении которого звучала русская душа. Вечером, когда рассказчик покинул кабак, там во всю праздновали победу Яшки.

С разорившимся помещиком Каратаевым рассказчик познакомился на дороге из Москвы в Тулу, когда дожидался сменных лошадей на почтовой станции. Каратаев рассказал о своей любви к крепостной Матрёне. Он хотел выкупить её у хозяйки - богатой и страшноватой старушенции - и жениться, но барыня наотрез отказалась продавать девушку. Тогда Каратаев выкрал Матрёну и счастливо с ней зажил.

Однажды зимой, катаясь в санях, они встретили старую барыню. Та узнала Матрёну и сделала всё, чтобы её вернуть. Выяснилось, что она хотела женить Каратаева на своей компаньонке.

Чтобы не губить любимого, Матрёна добровольно вернулась к барыне, а Каратаев разорился. Год спустя рассказчик встретил его, потрёпанного, нетрезвого и разочаро­ванного в жизни, в московской кофейне.

Однажды осенью рассказчик заснул в берёзовой роще. Проснувшись, он стал свидетелем свидания красивой крестьянской девушки Акулины и избалованного, пресыщенного барского камердинера Виктора Алексан­дровича.

Это была их последняя встреча - камердинер вместе с барином уезжал в Петербург. Акулина боялась, что её выдадут за немилого, и хотела услышать от любимого на прощание ласковое словечко, но Виктор Александрович был груб и холоден - он не хотел жениться на необразованной.

Камердинер ушёл. Акулина упала на траву и заплакала. Рассказчик бросился к ней, хотел утешить, но девушка испугалась и убежала. Рассказчик долго вспоминал о ней.

Гостя у богатого помещика, рассказчик делил комнату с человеком, рассказавшим ему свою историю. Родился он в Щигровском уезде. В шестнадцать лет матушка отвезла его в Москву, записала в университет и умерла, оставив сына на попечение дяди-стряпчего. В 21 год он обнаружил, что дядя его обокрал.

Оставив вольноот­пу­щенника управлять тем, что осталось, человек уехал в Берлин, там влюбился в дочь профессора, но испугался своей любви, удрал и два года скитался по Европе. Вернувшись в Москву, человек начал считать себя большим оригиналом, но вскоре удрал и оттуда из-за пущенной кем-то сплетни.

Человек поселился в своей деревне и женился на дочке вдовы-полковницы, которая через три года умерла от родов вместе с ребёнком. Овдовев, он пошёл на службу, но вскоре вышел в отставку. Со временем он стал для всех пустым местом. Рассказчику он представился Гамлетом Щигровского уезда.

Возвращаясь с охоты, рассказчик забрёл на земли обедневшего помещика Чертопханова и познакомился с ним и его другом Недопюскиным. Позже рассказчик узнал, что Чертопханов происходил из старинного и богатого рода, но его отец оставил ему только заложенное село, за то, что он ушёл с армейской службы «по неприятности». Бедность ожесточила Чертопханова, он стал задиристым забиякой и гордецом.

Отец Недопюскина был однодворцем, выбившимся в дворяне. Он умер в нищете, успев устроить сына чиновником в канцелярию. Недопюскин, ленивый сибарит и гурман, вышел в отставку, работал мажордомом, был нахлебником у богачей. Чертопханов встретился с ним, когда получал наследство от одного из покровителей Недопюскина, и защитил того от издевательств. С тех пор они не расставались.

Рассказчик побывал у Чертопханова и познакомился с его «почти женой», красавицей Машей.

Через два года от Чертопханова ушла Маша - проснулась текущая в ней цыганская кровь. Недопюскин долго болел, но побег Маши окончательно подкосил его, и он умер. Чертопханов продал оставшееся от друга имение, и дела его пошли совсем плохо.

Однажды Чертопханов спас жида, которого избивали мужики. За это жид привёл ему чудесного коня, но гордец отказался принять подарок и пообещал заплатить за коня через полгода. За два дня до срока Малёк-Аделя украли. Чертопханов понял, что увёл его прежний хозяин, поэтому конь не сопротивлялся.

Вместе с жидом он отправился в погоню и через год вернулся с конём, но вскоре выяснилось, что это вовсе не Малёк-Адель. Чертопханов застрелил его, запил и шесть недель спустя умер.

Рассказчик укрылся от дождя на заброшенном хуторе, принадлежавшем его матери. Утром, в плетёном сарайчике на пасеке рассказчик обнаружил странное, высохшее существо. Это оказалась Лукерья, первая красавица и певунья, по которой вздыхал шестнадца­тилетний рассказчик. Она упала с крыльца, повредила позвоночник и начала сохнуть.

Теперь она почти не ест, не спит от боли и старается не вспоминать - так время быстрее проходит. Летом она лежит в сарайчике, а зимой её переносят в тепло. Однажды ей привиделась смерть и пообещала, что придёт за ней после петровок.

Рассказчик подивился её мужеству и терпению, ведь Лукерье не было ещё и тридцати. В деревне её называли «Живые Мощи». Вскоре рассказчик узнал, что Лукерья умерла, и как раз на петровки.

У рассказчика кончилась дробь, а лошадь захромала. Для поездки за дробью в Тулу пришлось нанять крестьянина Филофея, у которого были лошади.

По дороге рассказчик задремал. Филофей разбудил его словами: «Стучит!.. Стучит!». И действительно - рассказчик услышал стук колёс. Вскоре их обогнала телега с шестью пьяными людьми и загородила дорогу. Филофей считал, что это разбойники.

Телега остановилась у мостика, разбойники потребовали у рассказчика денег, получили их и умчались. Два дня спустя, рассказчик узнал, что тогда же и на той же дороге ограбили и убили купца.

Рассказчик - не только охотник, но и любитель природы. Он описывает, как прекрасно встретить на охоте рассвет, побродить по лесу жарким летним днём; как хороши морозные зимние дни, сказочная золотая осень или первое дыхание весны и песня жаворонка.