Поэтический подвиг ахматовой поэма реквием. Анна Ахматова, "Реквием": анализ произведения

Сочинение

Судьба Анны Ахматовой даже для нашего жестокого века трагична. В 1921 году расстреляли ее мужа, поэта Николая Гумилева, якобы за соучастие в контрреволюционном заговоре. Что из того, что к этому времени они были в разводе! Их по-прежнему связывал сын Лев. Судьба отца повторилась в сыне. В тридцатые годы по ложному обвинению он был арестован. «В страшные годы ежовщины я провела семнадцать месяцев в тюремных очередях в Ленинграде», – вспоминает Ахматова в предисловии к «Реквиему». Жутким ударом, «каменным словом» прозвучал смертный приговор, замененный потом лагерями. Затем почти двадцать лет ожидания сына. В 1946 году выходит «знаменитое» ждановское постановление, которое оболгало Ахматову и Зощенко, закрыло перед ними двери редакций журналов.

К счастью, поэтесса смогла выдержать все эти удары, прожить достаточно долгую жизнь и подарить людям чудесные стихи. Вполне можно согласиться с Паустовским, что «Анна Ахматова – целая эпоха в поэзии нашей страны». Анализировать такое сложное произведение, как поэма «Реквием», трудно. И, конечно, я смогу сделать это только поверхностно.

Лирический герой – двойник автора-поэта. Это способ выражения авторских чувств и мыслей. Соотношение между лирическим героем и поэтом примерно такое, как между вымышленным литературным героем и реальным прототипом. Анна Ахматова часто пользуется эпитетами. Эпитет – художественное определение. Оно выражает отношение автора к предмету путем выделения какого-то наиболее важного для него признака. Например, у Ахматовой – «кровавые сапоги». Обычное – «кожаные» в сочетании со словом более чем простое определение «сапоги» – не будет эпитетом.

Метафора – употребление слов в переносном смысле и перенесение действий и признаков одних предметов на другие, в чем-то сходные. У Ахматовой: «А надежда все поет вдали», «Легкие летят недели». Метафора – это как бы скрытое сравнение, когда не называется предмет, с которым сравнивают. Например, «желтый месяц входит в дом» – метафора. А если: «желтый месяц входит», как гость, то это уже сравнение.

Антитеза – противопоставление, в котором сочетаются резко противоположные понятия и представления. «…И мне не разобрать теперь, кто зверь, кто человек». Все эти поэтические приемы и возможности Анна Ахматова мастерски использует для формулирования главной мысли.

Главная мысль поэмы «Реквием» – выражение народного горя, горя беспредельного. Страдания народа и лирической героини сливаются. Сопереживание читателя, гнев и тоска, которые охватывают его при чтении поэмы, достигаются сочетанием многих художественных средств. Интересно, что среди них практически нет гипербол. Видимо, это потому, что горе и страдания настолько велики, что преувеличивать их нет ни нужды, ни возможности. Все эпитеты подобраны так, чтобы вызвать ужас и отвращение перед насилием, показать запустение города и страны, подчеркнуть мучения. У Анны Ахматовой – тоска «смертельная», шаги солдат «тяжелые», Русь «безвинная», арестантские машины – «черные ма-руси»… Часто употребляется эпитет «каменный» – «каменное слово», «окаменелое страдание» и т. д.

Многие эпитеты близки к народным понятиям – «горячая слеза», «великая река» и т. д. Вообще же народные мотивы очень сильны в поэме, где связь лирической героини с народом особая:

И я молюсь не о себе одной,
А обо всех, кто там стоял со мною
И в Лютый холод, и в июльский зной
Под красною, ослепшею стеною.

Обращает внимание последняя строчка. Эпитеты «красная» и «ослепшая» по отношению к стене создают образ стены, красной от крови и ослепшей от слез, пролитых жертвами и их близкими. Сравнений в поэме немного. Но все, так или иначе, подчеркивают глубину горя, меру страданий. Некоторые относятся к религиозной символике, которую Ахматова часто использует. В поэме есть образ, близкий всем матерям, образ матери Христа, молча переносящей свое великое горе. Некоторые сравнения не изгладятся из памяти:

Приговор… И сразу слезы хлынут,
Ото всех уже отдалена,
Словно с болью жизнь из сердца вынут…

И вновь столь любимые Ахматовой народные мотивы – «И выла старуха, как раненый зверь», «Буду я, как стрелецкие женки, под кремлевскими башнями выть». Надо вспомнить историю, когда Петр I сотнями казнил мятежных стрельцов. Ахматова как бы олицетворяет себя в образе русской женщины времени варварства (17 век), которое вновь вернулось в многострадальную Россию. Больше всего, мне кажется, в поэме использовано метафор.

«Перед этим горем гнутся горы…» С этой метафоры начинается поэма. Метафора позволяет добиться удивительной выразительности. «И короткую песню разлуки паровозные пели гудки», «звезды смерти стояли над нами», «безвинная корчилась Русь».А вот еще: «И своей слезой горячей новогодний лед прожигать». И вот еще один мотив, очень символичный: «Но крепки тюремные затворы, а за ними каторжные норы…» Есть и развернутые метафоры, представляющие целые картины:

* Узнала я, как опадают лица, Как из-под век выглядывает страх, Как клинописи жесткие страницы. Страдание выводит на щеках.
* Мир в поэме как бы разделен на добро и зло, на палачей и жертвы, на радость и страдания:
* Для кого-то веет ветер свежий,
* Для кого-то нежится закат -
* Мы не знаем, мы повсюду те же,
* Слышим лишь ключей постылый скрежет
* Да шаги тяжелые солдат.
* Здесь даже тире подчеркивает антитезу, использующуюся очень широко. «И в лютый холод, и в июльский зной», «И упало каменное слово на мою еще живую грудь», «Ты сын и ужас мой» и так далее.
* В поэме много и других художественных средств: аллегорий, символов, олицетворений, удивительны комбинации и сочетания их, Все вместе это создает мощную симфонию чувств и переживаний.

Для создания нужного эффекта Ахматова употребляет почти все основные стихотворные размеры, а также различный ритм и количество стоп в строках. Все эти средства лишний раз доказывают, что поэзия Анны Ахматовой, действительно, «свободная и крылатая».

Другие сочинения по этому произведению

Анна Ахматова сама не была непосредственной жертвой репрессий второй половины 30-х годов: Однако ее сын и муж неоднократно арестовывались и провели долгие годы в тюрьмах и лагерях (супруг Ахматовой там погиб). Эти страшные годы Ахматова запечатлела в «Реквиеме». Поэма - это действительно реквием по погибшим в волнах сталинского террора. Поэтесса предваряет ее прозаическим вступлением, где вспоминает о долгом стоянии в ленинградских тюремных очередях. Там одна из женщин «спросила меня на ухо (там все говорили шепотом): - А это вы можете описать? И я сказала: - Могу.

Тогда что-то вроде улыбки скользнуло по тому, что некогда было ее лицом».

Исполнением этого обещания и стал «Реквием». Ахматова посвятила поэму «невольным подругам» «двух моих осатанелых лет» хождения с тюремными передачами. Там описано, по определению Ахматовой, «апокалиптическое время»,

… Когда улыбался

Только мертвый, спокойствию рад.

И ненужным привеском болтался

Возле тюрем своих Ленинград.

В ту пору «шли уже осужденных полки»

И безвинная корчилась Русь

Под кровавыми сапогами

И под шинами черных марусь.

Поэтесса ощущала свою кровную связь с сотнями, тысячами, миллионами тех, кто провожал «осужденных полки» не только тогда, в 30-х, но и на протяжении всей русской истории, в которой был избыток, если применить выражение Осипа Мандельштама, «казнелюбивых владык»:

Буду я, как стрелецкие женки,

Под кремлевскими башнями выть.

Ахматова дает собственный портрет той поры:

Видит желтый месяц тень.

Эта женщина больна,

Эта женщина одна,

Муж в могиле, сын в тюрьме,

Помолитесь обо мне.

Она не отличалась от безымянной женщины из тюремной очереди, у которой некогда было лицо, а осталась одна тень. Страдания поэтесса разделяла со всем народом:

Узнала я, как опадают лица,

Как из-под век выглядывает страх,

Как клинописи жесткие страницы

Страдание выводит на щеках,

Как локоны из пепельных и черных

Серебряными делаются вдруг,

Улыбка вянет на губах покорных,

И в сухоньком смешке дрожит испуг.

И я молюсь не о себе одной,

А обо всех, кто там стоял со мною

И в лютый холод, и в июльский зной

Под красною ослепшею стеною.

Плач о невинно томящемся в заточении сыне сливается с плачем тысяч других матерей:

Хотелось бы всех поименно назвать,

Да отняли список, и негде узнать.

Для них соткала я широкий покров

Из бедных, у них же подслушанных слов.

О них вспоминаю всегда и везде,

О них не забуду и в новой беде,

И если зажмут мой измученный рот,

Которым кричит стомильонный народ,

Пусть так же они поминают меня

В канун моего погребального дня.

Ахматова справедливо считала, что ее поэма - это голос всего народа, страдающего от сталинского деспотизма. Поэтесса была выразителем боли и страданий огромной армии узников и их родных, и свой долг видела в том, чтобы их оценка действительности отлилась в бессмертном поэтическом слове. В эпилоге она дает согласие, чтобы ей воздвигли памятник, но только в одном месте - «где стояла я триста часов и где для меня не открыли засов». И своим «Реквиемом» Ахматова сама воздвигла лучший памятник бесчисленным жертвам сталинского террора.

Анна Ахматова… Имя и фамилия этой поэтессы известны всем. Сколько женщин читали ее стихи с упоением и плакали над ними, сколько хранили ее рукописи, и преклонялись перед ее творчеством? Сейчас поэзию этого незаурядного автора можно назвать бесценной. Даже спустя столетие ее стихи не забыты, и часто появляются мотивами, отсылками и обращениями в современной литературе. Но особенно часто вспоминается потомками ее поэма «Реквием». О ней и пойдет речь.

Изначально поэтесса планировала написать лирический цикл стихов, посвященный периоду реакции, который застиг разгорячённую революционную Россию врасплох. Как известно, после окончания гражданской войны и воцарения относительной стабильности новое правительство устроило показательные расправы над инакомыслящими и чуждыми пролетариату представителями общества, и закончилась эта травля настоящим геноцидом российского народа, когда людей сажали в тюрьмы и казнили, пытаясь угнаться за планом, данным «сверху». Одними из первых жертв кровавого режима стали ближайшие родственники Анны Ахматовой – Николай Гумилев, ее супруг, и их общий сын, Лев Гумилев. Мужа Анны расстреляли в 1921 году, как контрреволюционера. Сына арестовали лишь за то, что он носил фамилию отца. Можно сказать, что именно с этой трагедии (гибель супруга) началась история написания «Реквиема». Так, первые фрагменты были созданы еще в 1934 году, и их автор, поняв, что потерям русской земли не будет скорого конца, решил объединить цикл стихов в единое тело поэмы. В 1938-1940 годах она была завершена, но по понятным причинам не опубликована. Именно в 1939 Льва Гумилева посадили за решетку.

В 1960-е годы, в период оттепели, Ахматова читала поэму преданным друзьям, но после чтения всегда сжигала рукопись. Однако ее копии просочились в самиздат (запрещенную литературу переписывали от руки и передавали из рук в руки). Затем они попали за границу, где и были опубликованы «без ведома и согласия автора» (эта фраза являлась хоть каким-то гарантом неприкосновенности поэтессы).

Смысл названия

Реквием – это религиозный термин, обозначающий траурную церковную службу по умершему человеку. Данное название известные композиторы использовали, чтобы обозначить жанр музыкальных произведений, которые служили аккомпанементом для заупокойной католической мессы. Широко известен, например, реквием Моцарта. В широком понимании слова, оно означает некий ритуал, сопровождающий уход человека в иной мир.

Анна Ахматова использовала прямое значение названия «Реквием», посвятив поэму узникам, осужденным на смерть. Произведение как будто звучало из уст всех матерей, жен, дочерей, что провожали своих близких людей на смерть, стоя в очередях не в силах что-либо изменить. В советской действительности единственным заупокойным ритуалом, позволенным заключенным, стала нескончаемая осада тюрьмы, в которой безмолвно выстаивали женщины в надежде хотя бы проститься с дорогими, но обреченными членами семьи. Их мужья, отцы, братья и сыновья будто были поражены смертельным недугом и ждали развязки, но на поверку этим недугом оказывалось инакомыслие, которое власть пыталась искоренить. Но искоренила лишь цвет нации, без которого развитие общества протекало с трудом.

Жанр, размер, направление

В начале 20 века мир захватила новое явление в культуре – Оно было шире и масштабнее, чем любое литературное направление, и дробилось на множество новаторских течений. Анна Ахматова принадлежала к акмеизму, течению, в основе которого лежали ясность слога и предметность образов. Акмеисты стремились к поэтическому преобразованию обыденных и даже неприглядных жизненных явлений и преследовали цель, состоявшую в облагораживании человеческой природы посредством искусства. Поэма «Реквием» стала великолепным образчиком нового течения, ведь полностью соответствовала его эстетическим и моральным принципам: предметные, ясные образы, классическая строгость и прямота стиля, авторское желание передать зверство языком поэзии, чтобы предостеречь потомков от ошибок предков.

Не менее интересен жанр произведения «Реквием» — поэма. По некоторым композиционным признакам ее относят к эпическому роду, ведь произведение состоит из пролога, основной части и эпилога, охватывает не одну историческую эпоху и открывает взаимосвязи между ними. Ахматова выявляет определенную тенденциозность материнского горя в отечественной истории и призывает будущие поколения не забывать про него, чтобы не позволить трагедии повториться.

Стихотворный размер в поэме динамичен, один ритм переливается в другой, разнится и количество стоп в строках. Это связано с тем, что произведение создавалось фрагментарно в течение долгого времени, и стилистика поэтессы менялась, как и ее восприятие случившегося.

Композиция

Особенности композиции в поэме «Реквием» опять же указывают на первоначальный замысел поэтессы – создать цикл законченных и автономных произведений. Поэтому, кажется, что книга написана урывками, кусками, как будто неоднократно забрасывалась и вновь стихийно дополнялась.

1. Пролог: две первые главы («Посвящение» и «Вступление»). Они вводят читателя в курс дела, показывают время и место действия.
2. 4 первых стиха показывают исторические параллели между участью матерей всех времен. Лирическая героиня рассказывает обрывки из прошлого: арест сына, первые дни страшного одиночества, легкомыслие молодости, не знавшей своей горькой судьбы.
3. 5 и 6 главы – мать предрекает смерть сына и мучается неизвестностью.
4. Приговор. Сообщение о ссылке в Сибирь.
5. К смерти. Мать в отчаянии взывает к смерти, чтобы она пришла и к ней.
6. 9 глава – тюремное свидание, которое героиня уносит в своей памяти наряду с безумием отчаяния.
7. Распятье. В одном четверостишье она передает настроение сына, который призывает ее не рыдать на могиле. Автор проводит параллель с распятием Христа – такого же невиновного мученика, как и ее сын. Свое материнской она сравнивает с тоской и смятением Богородицы.
8. Эпилог. Поэтесса призывает людей построить памятник народному страданию, которое она выразила в своем произведении. Она боится забыть о том, что сделали на этом месте с ее народом.

О чем поэма?

Произведение, как уже было сказано, автобиографичное. Оно повествует о том, как Анна Андреевна приходила с передачами к сыну, заключенному в тюремной крепости. Лев был арестован за то, что его отец был казнен из-за опаснейшего приговора – контрреволюционная деятельность. За такую статью уничтожали целые семьи. Так и Гумилев-младший пережил три ареста, один из которых, в 1938 году, закончился ссылкой в Сибирь, после чего, в 1944 году он воевал в штрафном батальоне, а после вновь арестован и посажен в тюрьму. Его, как и мать, которой запрещали печататься, реабилитировали лишь после смерти Сталина.

Сначала, в прологе, поэтесса находится в настоящем времени и сообщает о приговоре сыну – ссылке. Теперь она одна, ведь ей не дозволяется ехать за ним. С горечью от утраты она бредет по улицам в одиночестве и вспоминает, как два года ждала этого приговора в длинных очередях. Там же стояли сотни таких же женщин, которым она посвящает «Реквием». Во вступлении она погружается в это воспоминание. Далее она рассказывает, как произошел арест, как она свыклась с мыслью о нем, как жила в горьком и постылом одиночестве. Она боится и мучается от ожидания казни целых 17 месяцев. Потом она узнает, что ее ребенка осудили на тюремный срок в Сибири, поэтому день она называет «светлым», ведь боялась, что его расстреляют. Потом она говорит о состоявшемся свидании и о боли, что причиняет ей воспоминание о «страшных глазах» сына. В эпилоге она повествует о том, что эти очереди сделали с женщинами, которые увядали на глазах. Героиня также замечает, что если ей поставят памятник, то это необходимо сделать именно в том месте, где ее и сотни других матерей и жен держали годами в ощущении полной неизвестности. Пусть этот памятник будет суровым напоминанием о том, какая бесчеловечность царила в том месте в то время.

Главные герои и их характеристика

• Лирическая героиня . Ее прототипом была сама Ахматова. Это женщина с достоинством и силой воли, которая, тем не менее, «кидалась в ноги палачу», ведь безумно любила своего ребенка. Она обескровлена горем, ведь уже потеряла мужа по вине все той же зверской государственной машины. Она эмоциональна и открыта перед читателем, не скрывает своего ужаса. Впрочем, все ее существо болит и страдает за сына. О себе она отстраненно говорит: «Эта женщина больна, эта женщина одна». Впечатление отстраненности усиливается, когда героиня говорит о том, что не могла бы так переживать, и за нее это делает кто-то другой. Раньше она была «насмешницей и любимицей всех друзей», а теперь само воплощение муки, призывающее смерть. На свидании с сыном безумие достигает своего апогея, и женщина сдается ему, но вскоре к ней возвращается самообладание, ведь сын ее все еще жив, а, значит, надежда есть, как стимул жить и бороться.
• Сын. Его характер раскрыт менее полно, но о нем нам дает достаточное представление сравнение с Христом. Он также невиновен и свят в своей смиренной муке. Он изо всех сил пытается утешить мать на единственном свидании, хоть от нее и не укрывается его страшный взгляд. О его горькой участи сына она лаконично сообщает: «И когда, обезумев от муки, шли уже осужденных полки». То есть, молодой человек держится с завидным мужеством и достоинством даже в такой ситуации, раз пытается поддержать самообладание близких людей.
• Женские образы в поэме «Реквием» наполнены силой, терпением, самоотверженностью, но в то же время невыразимой мукой и тревогой за судьбу близких. Эта тревога иссушает их лица, как осеннюю листву. Ожидание и неизвестность губят их жизненные силы. Но их изможденные горем лица полны решимости: они стоят и в холод, в зной, лишь бы добиться права увидеть и поддержать родных. Героиня нежно нарекает их подругами и пророчит им сибирские ссылки, ведь не сомневается, что все те, кто могут, последуют за своими близкими в ссылку. Их образы автор сравнивает с ликом богоматери, которая молча и кротко переживает мученическую смерть сына.

Тема

• Тема памяти. Автор призывает читателей никогда не забывать о горе народа, которое описывается в поэме «Реквием». В эпилоге он говорит о том, что вечная скорбь должна послужить людям укором и уроком, что такая трагедия случилась на этой земле. Помня об этом, они должны воспрепятствовать тому, чтобы эта жестокая травля возобновилась вновь. Мать призывает в свидетели своей горькой правды всех тех, кто стоял с ней в этих очередях и просил одного – памятника этим беспричинно загубленным душам, что томятся по ту сторону тюремных стен.
• Тема материнского сострадания. Мать любит сына, и все время мучается от осознания его неволи и своей беспомощности. Она представляет, как свет пробирается в тюремное окошко, как вереницы узников идут, а среди них – ее безвинно страдающий ребенок. От этого постоянного ужаса, ожидания приговора, стояния в безысходно длинных очередях у женщины случается помрачение рассудка, и ее лицо, подобно сотням лиц, опадает и увядает в бесконечной тоске. Материнское горе она возвышает над прочими, говоря, что на апостолы и Мария Магдалина плакали над телом Христа, но никто из них даже посмел взглянуть на лицо его матери, неподвижно стоявшей рядом с гробом.
• Тема родины. О трагической судьбе своей страны Ахматова пишет так: «И безвинная корчилась Русь под кровавыми сапогами и под шинами черных марусь». Она в какой-то мере отождествляет отечество с теми заключенными, которые пали жертвой репрессий. В данном случае использован прием олицетворения, то есть Русь корчится под ударами, как живой узник, попавший в тюремные застенки. В горе народа выражается скорбь родины, сравнимая разве что с материнским страданием женщины, потерявшей сына.
• Тема народного страдания и скорби выражается в описании живой очереди, нескончаемой, гнетущей, застоявшейся на года. Там и старуха «выла, как раненый зверь», и та, «что едва до окна довели», и та, «что родимой не топчет земли», и та, «что красивой тряхнув головой, сказала: «Сюда прихожу, как домой»». И стар, и млад оказались скованными одной бедой. Даже описание города говорит о всеобщем, негласном трауре: «Это было, когда улыбался только мертвый, спокойствию рад, и ненужным привеском качался возле тюрем своих Ленинград». Пароходные гудки пели о разлуке в такт топоту шеренг осужденных людей. Все эти зарисовки говорят о едином духе печали, охватившем русские земли.
• Тема времени. Ахматова в «Реквиеме» объединяет несколько эпох, ее стихи – это как будто воспоминания и предчувствия, а не хронологически выстроенный рассказ. Поэтому в поэме время действия постоянно меняется, кроме того, имеют место быть исторические аллюзии, обращения к другим векам. Например, лирическая героиня сравнивает себя со стрелецкими женками, что выли у стен Кремля. Читатель постоянно рывками перемещается от одного события к другому: арест, вынесение приговора, будни в тюремной очереди и т.д. Для поэтессы время приобрело рутинность и бесцветность ожидания, поэтому она мерит его координатами произошедших событий, а промежутки до этих координат заполнены монотонной тоской. Также время сулит опасность, ведь несет забвение, а именно этого боится мать, пережившая такое горе и унижение. Забвение означает прощение, а на это она не пойдет.
• Тема любви. Женщины не предают своих близких людей в беде и самозабвенно ожидают хотя бы весточки об их судьбе. Ими в этой неравной схватке с системой подавления народа движет любовь, перед которой бессильны все тюрьмы мира.

Идея

Анна Ахматова сама поставила тот памятник, о котором говорила в эпилоге. Смысл поэмы «Реквием» и заключается в том, чтобы воздвигнуть бессмертный монумент в память о загубленных жизнях. Безмолвное страдание невинных людей должно было вылиться в крик, который будет раздаваться в веках. Поэтесса обращает внимание читателя, что в основе ее произведения лежит горе всего народа, а не ее личная драма: «И если зажмут мой измученный рот, которым кричит стомильонный народ…». Об идее говорит и название работы – это заупокойный обряд, музыка смерти, сопровождающая похороны. Мотив гибели пронизывает все повествование, то есть эти стихи – эпитафия тем, кто несправедливо канул в Лету, кого тихо и незаметно убили, замучили, изничтожили в стране победившего бесправия.

Проблемы

Многогранна и злободневна проблематика поэмы «Реквием», ведь и сейчас жертвами политических репрессий становятся невиновные люди, а их родственники не в силах ничего изменить.

• Несправедливость. Сыновья, мужья и отцы стоявших в очередях женщин пострадали безвинно, их участь определяется малейшей принадлежностью к явлениям, чуждым новой власти. Например, сын Ахматовой, прототип героя «Реквиема», осужден за то, что носит фамилию своего отца, осужденного за контрреволюционную деятельность. Символом демонической силы диктатуры является кроваво-красная звезда, везде преследующая героиню. Это символ новой власти, который по своему значению в поэме дублируется со звездой смерти, атрибутом антихриста.
• Проблема исторической памяти. Ахматова боится, что горе этих людей забудут новые поколения, ведь власть пролетариата безжалостно уничтожает любые ростки инакомыслия и переписывает историю под себя. Поэтесса блестяще предугадала то, что ее «измученный рот» заткнут на долгие годы, запретив издательствам печатать ее работы. Даже когда запрет сняли, ее безжалостно критиковали и затыкали на съездах партии. Широко известен доклад чиновника Жданова, который обвинил Анну в том, что она является представительницей «реакционного мракобесия и ренегатства в политике и искусстве». «До убожества ограничен диапазон ее поэзии, - поэзии взбесившейся барыньки, мечущейся между будуаром и моленной» — говорил Жданов. Этого она и боялась: под эгидой борьбы за интересы народа его безжалостно обокрали, лишив его огромного богатства отечественной литературы и истории.
• Беспомощность и бесправие. Героиня при всей своей любви бессильна изменить положение сына, как и все ее подруги по несчастью. Они вольны лишь ждать вестей, но помощи ждать не от кого. Правосудия нет, как и гуманизма, сочувствия и жалости, все захвачены волной душного страха и говорят шёпотом, лишь бы не спугнуть собственную жизнь, которую могут отнять в любую минуту.

Критика

Мнение критиков о поэме «Реквием» складывалось не сразу, так как официально произведение было опубликовано в России только в 80-е годы 20 века, уже после смерти Ахматовой. В советском литературоведении было принято принижать достоинства автора за идеологическое несоответствие политической пропаганде, разворачивающейся на протяжении всех 70-ти лет существования СССР. Например, весьма показателен доклад Жданова, который уже цитировали выше. Чиновник явно обладает талантом пропагандиста, поэтому его выражения не отличаются аргументированностью, зато колоритны в стилистическом плане:

Основное у нее - это любовно-эротические мотивы, переплетенные с мотивами грусти, тоски, смерти, мистики, обреченности. Чувство обреченности, … мрачные тона предсмертной безнадежности, мистические переживания пополам с эротикой - таков духовный мир Ахматовой. Не то монахиня, не то блудница, а вернее, блудница и монахиня, у которой блуд смешан с молитвой.

Жданов в своем докладе упорствует в том, что Ахматова плохо повлияет на молодежь, ведь «пропагандирует» уныние и тоску про буржуазному прошлому:

Нечего и говорить, что подобные настроения или проповедь подобных настроений может оказывать только отрицательное влияние на нашу молодежь, может отравить ее сознание гнилым духом безидейности, аполитичности, уныния.

Поскольку поэма была опубликована за рубежом, о ней высказались советские эмигранты, которые имели возможность ознакомиться с текстом и высказаться о нем без цензуры. Например, подробный анализ «Реквиема» сделал поэт Иосиф Бродский, находясь в Америке после того, как его лишили советского гражданства. О произведении Ахматовой он отзывался восхищенно не только потому, что был солидарен с ее гражданской позицией, но еще и потому, что был лично знаком с ней:

«Реквием» — произведение, постоянно балансирующее на грани безумия, которое привносится не самой катастрофой, не потерей сына, а вот этой нравственной шизофренией, этим расколом — не сознания, но совести.

Бродский заметил, что автор разрывается от внутренних противоречий, ведь поэт должен воспринимать и описывать объект отстраненно, а Ахматова переживала в тот момент личное горе, которое не поддавалось объективному описанию. В ней происходила битва между литератором и матерью, которые видели эти события по-разному. Отсюда и вымученные строки: «Нет, это не я, это кто-то другой страдает». Рецензент описал этот внутренний конфликт так:

Для меня самое главное в «Реквиеме» — это тема раздвоенности, тема неспособности автора к адекватной реакции. Понятно, что Ахматова описывает все ужасы «большого террора». Но при этом она всё время говорит о том, что близка к безумию. Здесь самая большая правда и сказана.

Критик Антолий Найман полемизировал со Ждановым и не согласился с тем, что поэтесса чужда советскому обществу и вредна ему. Он убедительно доказывает то, что Ахматова отличается от каноничных литераторов СССР лишь тем, что ее творчество глубоко лично и наполнено религиозными мотивами. Об остальном он высказался так:

Собственно говоря, «Реквием» — это советская поэзия, осуществлённая в том идеальном виде, какой описывают все декларации её. Герой этой поэзии — народ. Не называемое так из политических, национальных и других идейных интересов большее или меньшее множество людей, а весь народ: все до единого участвуют на той или другой стороне в происходящем. Эта позиция говорит от имени народа, поэт — вместе с ним, его часть. Её язык почти газетно прост, понятен народу, её приёмы — лобовые. И эта поэзия полна любви к народу.

Еще одна рецензия была написана историком-искусствоведом В.Я. Виленкиным. В ней он говорит, что произведение не стоит терзать научными исследованиями, оно и так понятно, и выспренние, тяжеловесные изыскания ничего не прибавят к этому.

Его (цикла стихов) народные истоки и его народный поэтический масштаб сами по себе очевидны. Лично пережитое, автобиографическое в нём тонет, сохраняя только безмерность страдания.

Ещё один литературовед, Е.С. Добин, говорил о том, что с 30-х годов «лирический герой Ахматовой полностью сливается с автором» и обнаруживает «характер самого поэта», но также и о том, что «тягу к близкому, рядом лежащему», отличавшую раннее ахматовское творчество, теперь сменяет принцип «приближения дальнего. Но дальнего не внемирского, а людского».

Писатель и критик Ю. Карякин наиболее емко выразил главную мысль произведения, которое захватило его воображение своей масштабностью и эпичностью.

Это поистине народный реквием: плач по народу, сосредоточие всей боли его. Поэзия Ахматовой — это исповедь человека, живущего всеми бедами, болями и страстями своего времени и своей земли.

Известно, что Евгений Евтушенко, составитель вступительных статей и автор эпиграфов к сборникам Ахматовой, отзывался о ее творчестве с должным уважением и особенно ценил поэму «Реквием», как величайший подвиг, героическое восхождение на Голгофу, где распятие было неминуемо. Ей чудом удалось сохранить жизнь, но «измученный рот» ей заткнули.

«Реквием» стал единым целым, хотя там слышится и народная песня, и Лермонтов, и Тютчев, и Блок, и Некрасов, и — особенно в финале — Пушкин: «… И голубь тюремный пусть гулит вдали, И тихо идут по Неве корабли». Вся лирическая классика волшебно соединилась в этой, может, самой крошечной на свете великой поэме.

Интересно? Сохрани у себя на стенке!

В прежние годы было довольно распространенным представление об узости, камерности поэзии Ахматовой, и, казалось, ничто не предвещало ее эволюции в ином направлении. Ср., например, отзыв Б. Зайцева об Ахматовой после прочтения им поэмы "Реквием" в 1963 году за рубежом: "Я-то видел Ахматову “царскосельской веселой грешницей” и “насмешницей”... Можно ли было предположить тогда, в этой Бродячей Собаке, что хрупкая эта и тоненькая женщина издаст такой вопль - женский, материнский, вопль не только о себе, но и обо всех страждущих - женах, матерях, невестах... Откуда взялась мужская сила стиха, простота его, гром слов будто и обычных, но гудящих колокольным похоронным звоном, разящих человеческое сердце и вызывающих восхищение художническое?"

Основой поэмы стала личная трагедия А. Ахматовой: ее сын Лев Гумилев был трижды арестован в сталинские годы. Первый раз его, студента исторического факультета ЛГУ, арестовали в 1935 году, и тогда его удалось скоро вызволить. Ахматова тогда написала письмо И.В. Сталину. Во второй раз сын Ахматовой был арестован в 1938 году и приговорен к 10 годам лагерей, позднее срок сократили до 5 лет. В третий раз Льва арестовывают в 1949 году, приговаривают к расстрелу, который заменяют затем ссылкой. Вина его не была доказана, и впоследствии он был реабилитирован. Сама Ахматова аресты 1935 и 1938 годов рассматривала как месть властей за то, что Лев был сыном Н. Гумилева. Арест 1949 года, по мнению Ахматовой, был следствием известного постановления ЦК ВКП(б), и теперь сын сидел уже из-за нее.

Но "Реквием" - это не только личная трагедия, но трагедия народная.

Композиция поэмы имеет сложную структуру: она включает в себя Эпиграф, Вместо предисловия, Посвящение, Вступление, 10 глав (три из которых имеют название: VII - Приговор, VIII - К смерти, Х - Распятие) и Эпилог (состоящий из трех частей).

Почти весь "Реквием" был написан в 1935-1940 годах, раздел Вместо Предисловия и Эпиграф помечены 1957 и 1961 годами. Долгое время произведение существовало только в памяти Ахматовой и ее друзей, лишь в 1950-е годы она решилась записать его, а первая публикация состоялась в 1988 году, через 22 года после смерти поэта.

Поначалу "Реквием" был задуман как лирический цикл и лишь позднее переименован в поэму. Эпиграф и Вместо Предисловия - смысловые и музыкальные ключи произведения. Эпиграф (автоцитата из стихотворения Ахматовой 1961 года "Так не зря мы вместе бедовали...") вводит в эпическое повествование о народной трагедии лирическую тему:

Я была тогда с моим народом,

Там, где мой народ, к несчастью, был.

Вместо Предисловия (1957) - часть, продолжающая тему "моего народа", переносит нас в "тогда" - тюремную очередь Ленинграда 1930-х годов. Ахматовский "Реквием", так же как и моцартовский, написан "по заказу", но в роли "заказчика" в поэме выступает "стомильонный народ". Лирическое и эпическое в поэме слиты воедино: рассказывая о своем горе (аресте сына - Л. Гумилева и мужа - Н. Пунина), Ахматова говорит от лица миллионов "безымянных" "мы": "В страшные годы ежовщины я провела семнадцать месяцев в тюремных очередях в Ленинграде. Как-то раз кто-то "опознал" меня. Тогда стоящая за мной женщина с голубыми губами, которая, конечно, никогда в жизни не слыхала моего имени, очнулась от свойственного нам всем оцепенения и спросила меня на ухо (там все говорили шепотом): - А это вы можете описать? И я сказала: - Могу. Тогда что-то вроде улыбки скользнуло по тому, что некогда было ее лицом".

В Посвящении продолжается тема прозаического Предисловия. Но меняется масштаб описываемых событий, достигая грандиозного размаха:

Перед этим горем гнутся горы,

Не течет великая река,

Но крепки тюремные затворы,

А за ними каторжные норы...

Здесь получают характеристику время и пространство, в котором находится героиня и ее случайные подруги по тюремным очередям. Времени больше нет, оно остановилось, онемело, стало безмолвным ("не течет великая река"). Жестко звучащие рифмы "горы" и "норы" усиливают впечатление суровости, трагичности происходящего. Пейзаж перекликается с картинами Дантова "Ада", с его кругами, уступами, злыми каменными щелями... И тюремный Ленинград воспринимается как один из кругов знаменитого "Ада" Данте. Далее, во Вступлении, мы встречаем образ большой поэтической силы и точности:

И ненужным привеском болтался

Возле тюрем своих Ленинград.

Forex без вложений денег

Многочисленное варьирование сходных мотивов в поэме напоминает музыкальные лейтмотивы. В Посвящении и Вступлениинамечены те основные мотивы и образы, которые будут развиваться в произведении дальше.

Для поэмы характерен особый звуковой мир. В записных книжках Ахматовой есть слова, характеризующие особую музыку ее произведения: "...траурный реквием, единственным аккомпанементом которого может быть только Тишина и резкие отдаленные удары похоронного колокола". Но тишина поэмы наполнена тревожными, дисгармоничными звуками: ключей постылых скрежет, песня разлуки паровозных гудков, плач детей, женский вой, громыхание черных марусь, хлюпанье дверей и вой старухи. Такое обилие звуков лишь усиливает трагическую тишину, которая взрывается лишь однажды - в главе Распятие:

Хор ангелов великий час восславил,

И небеса расплавились в огне...

Распятие - смысловой и эмоциональный центр произведения; для Матери Иисуса, с которой отождествляет себя лирическая героиня Ахматовой, как и для ее сына, настал "великий час":

Магдалина билась и рыдала,

Ученик любимый каменел,

А туда, где молча Мать стояла,

Так никто взглянуть и не посмел.

Магдалина и любимый ученик как бы воплощают собой те этапы крестного пути, которые уже пройдены Матерью: Магдалина - мятежное страдание, когда лирическая героиня "выла под кремлевскими башнями" и "кидалась в ноги палачу", Иоанн - тихое оцепенение человека, пытающегося "убить память", обезумевшего от горя и зовущего смерть. Молчание Матери, на которую "так никто взглянуть и не посмел", разрешается плачем-реквиемом. Не только по своему сыну, но и по всем погубленным.

Замыкающий поэму Эпилог "переключает время" на настоящее, возвращая нас к мелодии и общему смыслу Предисловия иПосвящения: снова появляется образ тюремной очереди "под красною ослепшею стеною". Голос лирической героини крепнет, вторая часть Эпилога звучит как торжественный хорал, сопровождаемый ударами погребального колокола:

Опять поминальный приблизился час.

Я вижу, я слышу, я чувствую вас.

"Реквием" стал памятником в слове современникам Ахматовой: и мертвым, и живым. Всех их она оплакала, личную, лирическую тему поэмы завершила эпически. Согласье на торжество по воздвижению памятника ей самой в этой стране она дает лишь при одном условии: что это будет Памятник Поэту у Тюремной Стены. Это памятник не столько поэту, сколько народному горю:

Затем, что и в смерти блаженной боюсь

Забыть громыхание черных марусь.

Забыть, как постылая хлюпала дверь

И выла старуха, как раненый зверь.

Анализ стихотворения Цветаевой "Рельсы"

В некой разлинованности нотной

Нежась наподобие простынь -

Железнодорожные полотна,

Рельсовая режущая синь!

Пушкинское: сколько их, куда их

Гонит! (миновало - не поют!)

Это уезжают - покидают,

Это остывают - отстают.

Это - остаются. Боль, как нота

Высящаяся... Поверх любви

Высящаяся... Женою Лота

Насыпью застывшие столбы...

Час, когда отчаяньем, как свахой,

Простыни разостланы. - Твоя! -

Плачет, как последняя швея.

Плач безропотности! Плач болотной

Цапли... Водоросли - плач! Глубок

Железнодорожные полотна

Ножницами режущий гудок.

Растекись напрасною зарею,

Красное, напрасное пятно!

Молодые женщины порою

Льстятся на такое полотно.

Цветаева утверждала: "...чтение есть соучастие в творчестве". В случае с Цветаевой это особенно важно иметь в виду, так как для нее характерна небывалая прежде структурная и семантическая (смысловая) спрессованность поэтического письма, опускание само собой разумеющегося, непредсказуемость, оригинальность метафор, отсылка к мировой и отечественной поэтической классике. В идеале Цветаева требует равного себе по эрудиции, поэтической фантазии читателя1.

Вполне сознавая, что "всякая попытка аналитического подхода к синтетическому явлению заведомо обречена" (И. Бродский), то есть поверить гармонию алгеброй невозможно, попробуем, насколько это вообще возможно, развернуть, расшифровать образную структуру стихотворения М. Цветаевой.

Стихотворение "Рельсы" написано 10 июля 1923 года. В мае 1922 года М. Цветаева вместе с дочерью Ариадной вынуждена была оставить Россию. Годы на чужбине были тяжкими: Берлин, Прага, Париж... Отношения с русской эмиграцией были очень сложными, отношение критики - скорее враждебным: участь выдающихся поэтов везде одинакова...

В стихотворении "Рельсы" отразилась и тоска по родине, и горькое чувство безысходности, и чувство общности судьбы с теми, кто вынужден был оставить родной дом...

"Простыня", "полотно", "швея", "ножницы" ("ножницами режущий гудок"), "сваха" - эта бытовая лексика (традиционные предметы женского обихода) в стихотворении Цветаевой обретает метафорический смысл, наполняется трагическим содержанием. Отчаянье, сваха здесь воспринимаются как тождественные судьбе ("Простыни разостланы. - Твоя!") , как расстилающие полотно судьбы перед несчастными женщинами. Женская нежность и драматизм предлагаемых судьбою обстоятельств, - на этом столкновении построена первая строфа. "Рельсовая режущая синь!" - и холодно поблескивающие, разрезающие пространство стальные рельсы, и режущая синь (режет глаза от слез, от боли расставания) родного русского неба.

И далее поэтическая мысль в стихотворении развивается не линейно (не аналитически), а кристаллообразно (синтетически), то есть появляется ряд ассоциаций - метафорических образов, развивающих тему женской разлуки с родиной. Причем максимальное приращение смысла происходит благодаря обращению поэтессы к широкому литературно- му контексту. В том числе к пушкинскому: "Пушкинское: сколько их, куда их // Гонит! (миновало - не поют!)" - реминисценция из стихотворения А.С. Пушкина "Бесы". Цветаевой важен мотив изгнания, покорности року, неведомой силе, покорство, безмолвное от бессилия что-либо изменить ("миновало - не поют"), от бессилия перед исторической метелью. См. у Пушкина в "Бесах":

Бесконечны, безобразны,

В мутной месяца игре

Закружились бесы разны,

Будто листья в ноябре...

Сколько их! куда их гонят?

Что так жалобно поют?

Домового ли хоронят.

Ведьму ль замуж выдают?

Библейские сюжеты также вовлекаются в метафорический контекст стихотворения: "Женою Лота // насыпью застывшие столбы..." По библейской легенде жена праведника Лота превратилась в соляной столп, так как оглянулась назад - на стены грешного, но дорогого ей города Содома, на родной очаг. Как же было не оглядываться в дорогое прошлое женщинам России, покидающим свою родину? "Насыпью застывшие столбы", - это, видимо, железнодорожные указатели километров, но это и неисчислимые окаменевшие от горя и отчаяния женщины-изгнанницы России. В сходном ключе, сочувствуя жене Лота, разрабатывает библейский мотив А. Ахматова в стихотворении 1924 года "Лотова жена". Ахматова также сочувствует жене Лота, которая не могла, в отличие от мужа, не оглянуться "На красные башни родного Содома, // На площадь, где пела, на двор, где пряла, // На окна пустые высокого дома, // Где милому мужу детей родила..." Потому и у Цветаевой "уезжают - покидают,.. остывают - отстают // ...остаются"2.

Образ древнегреческой поэтессы с острова Лесбос Сафо (Сапфо) придает трагедии русских женщин общечеловеческое содержание: "Обезголосившая Сафо плачет, как последняя швея...", - Сафо также вынуждена была оставить родной город. Сафо была необыкновенно знаменитой, ее изображения чеканили на монетах, ее чарующий голос сравнивали с пением соловья. Представить себе утратившую поэтический голос, обезголосившую Сафо невозможно: поэтическое слово - это способ ее существования. Но коль это произошло, значит, отчаяние и горе ее были беспредельны. Перед судьбой, властью рока оказываются все равны, потому что изгнание, потеря родины тяжелы и для гениальной поэтессы, и для "последней швеи". Отчаяние изгнания, повторяясь в веках, объединяет всех женщин.

"Рельсы" М. Цветаевой вызывают в памяти и стихотворение А. Блока "На железной дороге", прежде всего его начальные и заключительные строки:

Под насыпью, во рву некошенном,

Лежит и смотрит, как живая,

В цветном платке, на косы брошенном,

Красивая и молодая...

Не подходите к ней с вопросами,

Вам все равно, а ей - довольно:

Любовью, грязью иль колесами

Она раздавлена - все больно.

Метафорой занимающейся, но прерванной в самом начале, угасшей до срока зари-жизни завершает Цветаева свое стихотворение:

Растекись напрасною зарею,

Красное, напрасное пятно!

Молодые женщины порою

Льстятся на такое полотно.

И вновь цветаевская метафора оригинальна, непредсказуема3: женщины обычно льстятся на полотно-ткань, но не на полотно смерти - самоубийство.

Пятая строфа побуждает оценить справедливость замечания поэта И. Бродского об особенностях стиля М. Цветаевой: для поэта "фонетика и семантика за малыми исключениями тождественны". Тождественны потому, что само звучание слова становится значимым. Строки "Плач безропотности! Плач болотной // Цапли... Водоросли - плач!" - варьируют (кристаллически наращивая) тему страданий, безропотного отчаяния. Подлинное горе безмолвно (нет сил кричать и заламывать руки), водоросли (образная параллель страдающих безмолвно женщин) как бы утонули в воде - в море слез. Здесь фразеологизму "утонуть в слезах" возвращается его буквальное значение, обнажение внутренней формы фразеологизма обновляет, обогащает его содержание. Безмолвней, безропотней и горше плача не бывает! Аллитерация на сонорные, в первую очередь на "л", (что характерно для Цветаевой вообще) сближает стихотворение с фольклорными жанрами - древними причитаниями, плачем, придавая первичность, "подлинность", всеобщность (архетипичность) переживаниям женщин, покидающих родину.

Посвящение

Перед этим горем гнутся горы,
Не течет великая река,
Но крепки тюремные затворы,
А за ними «каторжные норы»
И смертельная тоска.
Для кого-то веет ветер свежий,
Для кого-то нежится закат —
Мы не знаем, мы повсюду те же,
Слышим лишь ключей постылый скрежет
Да шаги тяжелые солдат.
Подымались как к обедне ранней,
По столице одичалой шли,
Там встречались, мертвых бездыханней,
Солнце ниже, и Нева туманней,
А надежда все поет вдали.
Приговор… И сразу слезы хлынут,
Ото всех уже отделена,
Словно с болью жизнь из сердца вынут,
Словно грубо навзничь опрокинут,
Но идет… Шатается… Одна…
Где теперь невольные подруги
Двух моих осатанелых лет?
Что им чудится в сибирской вьюге,
Что мерещится им в лунном круге?
Им я шлю прощальный свой привет.

Вступление

Это было, когда улыбался
Только мертвый, спокойствию рад.
И ненужным привеском качался
Возле тюрем своих Ленинград.
И когда, обезумев от муки,
Шли уже осужденных полки,
И короткую песню разлуки
Паровозные пели гудки,
Звезды смерти стояли над нами,
И безвинная корчилась Русь
Под кровавыми сапогами
И под шинами черных марусь.

Уводили тебя на рассвете,
За тобой, как на выносе, шла,
В темной горнице плакали дети,
У божницы свеча оплыла.
На губах твоих холод иконки,
Смертный пот на челе… Не забыть!
Буду я, как стрелецкие женки,
Под кремлевскими башнями выть.

Тихо льется тихий Дон,
Желтый месяц входит в дом.

Входит в шапке набекрень,
Видит желтый месяц тень.

Эта женщина больна,
Эта женщина одна.

Муж в могиле, сын в тюрьме,
Помолитесь обо мне.

Нет, это не я, это кто-то другой страдает.
Я бы так не могла, а то, что случилось,
Пусть черные сукна покроют,
И пусть унесут фонари…
Ночь.

Показать бы тебе, насмешнице
И любимице всех друзей,
Царскосельской веселой грешнице,
Что случится с жизнью твоей —
Как трехсотая, с передачею,
Под Крестами будешь стоять
И своею слезою горячею
Новогодний лед прожигать.
Там тюремный тополь качается,
И ни звука — а сколько там
Неповинных жизней кончается…

Семнадцать месяцев кричу,
Зову тебя домой,
Кидалась в ноги палачу,
Ты сын и ужас мой.
Все перепуталось навек,
И мне не разобрать
Теперь, кто зверь, кто человек,
И долго ль казни ждать.
И только пыльные цветы,
И звон кадильный, и следы
Куда-то в никуда.
И прямо мне в глаза глядит
И скорой гибелью грозит
Огромная звезда.

Легкие летят недели,
Что случилось, не пойму.
Как тебе, сынок, в тюрьму
Ночи белые глядели,
Как они опять глядят
Ястребиным жарким оком,
О твоем кресте высоком
И о смерти говорят.

Приговор

И упало каменное слово
На мою еще живую грудь.
Ничего, ведь я была готова,
Справлюсь с этим как-нибудь.

У меня сегодня много дела:
Надо память до конца убить,
Надо, чтоб душа окаменела,
Надо снова научиться жить.

А не то… Горячий шелест лета,
Словно праздник за моим окном.
Я давно предчувствовала этот
Светлый день и опустелый дом.

К смерти

Ты все равно придешь — зачем же не теперь?
Я жду тебя — мне очень трудно.
Я потушила свет и отворила дверь
Тебе, такой простой и чудной.
Прими для этого какой угодно вид,
Ворвись отравленным снарядом
Иль с гирькой подкрадись, как опытный бандит,
Иль отрави тифозным чадом.
Иль сказочкой, придуманной тобой
И всем до тошноты знакомой,-
Чтоб я увидела верх шапки голубой
И бледного от страха управдома.
Мне все равно теперь. Клубится Енисей,
Звезда Полярная сияет.
И синий блеск возлюбленных очей
Последний ужас застилает.

Уже безумие крылом
Души накрыло половину,
И поит огненным вином
И манит в черную долину.

И поняла я, что ему
Должна я уступить победу,
Прислушиваясь к своему
Уже как бы чужому бреду.

И не позволит ничего
Оно мне унести с собою
(Как ни упрашивай его
И как ни докучай мольбою):

Ни сына страшные глаза —
Окаменелое страданье,
Ни день, когда пришла гроза,
Ни час тюремного свиданья,

Ни милую прохладу рук,
Ни лип взволнованные тени,
Ни отдаленный легкий звук —
Слова последних утешений.

Распятие

Не рыдай Мене, Мати,
во гробе зрящия.

Хор ангелов великий час восславил,
И небеса расплавились в огне.
Отцу сказал: «Почто Меня оставил!»
А Матери: «О, не рыдай Мене…»

Магдалина билась и рыдала,
Ученик любимый каменел,
А туда, где молча Мать стояла,
Так никто взглянуть и не посмел.

Эпилог

Узнала я, как опадают лица,
Как из-под век выглядывает страх,
Как клинописи жесткие страницы
Страдание выводит на щеках,
Как локоны из пепельных и черных
Серебряными делаются вдруг,
Улыбка вянет на губах покорных,
И в сухоньком смешке дрожит испуг.
И я молюсь не о себе одной,
А обо всех, кто там стоял со мною,
И в лютый холод, и в июльский зной
Под красною ослепшею стеною.

Опять поминальный приблизился час.
Я вижу, я слышу, я чувствую вас:

И ту, что едва до окна довели,
И ту, что родимой не топчет земли,

И ту, что красивой тряхнув головой,
Сказала: «Сюда прихожу, как домой».

Хотелось бы всех поименно назвать,
Да отняли список, и негде узнать.

Для них соткала я широкий покров
Из бедных, у них же подслушанных слов.

О них вспоминаю всегда и везде,
О них не забуду и в новой беде,

И если зажмут мой измученный рот,
Которым кричит стомильонный народ,

Пусть так же они поминают меня
В канун моего поминального дня.

А если когда-нибудь в этой стране
Воздвигнуть задумают памятник мне,

Согласье на это даю торжество,
Но только с условьем — не ставить его

Ни около моря, где я родилась:
Последняя с морем разорвана связь,

Ни в царском саду у заветного пня,
Где тень безутешная ищет меня,

А здесь, где стояла я триста часов
И где для меня не открыли засов.

Затем, что и в смерти блаженной боюсь
Забыть громыхание черных марусь,

Забыть, как постылая хлопала дверь
И выла старуха, как раненый зверь.

И пусть с неподвижных и бронзовых век
Как слезы, струится подтаявший снег,

И голубь тюремный пусть гулит вдали,
И тихо идут по Неве корабли.

Анализ поэмы «Реквием» Ахматовой

О страшном периоде сталинских репрессий написано немало научных исследований. Ему посвящено множество художественных произведений. Среди них самыми яркими являются личные воспоминания и впечатления непосредственных свидетелей этих событий. А. Ахматова на себе ощутила всю боль и страх, производимые этой «кровавой мясорубкой». Поэма «Реквием» через личный опыт поэтессы передает весь ужас тех лет.

Поэма создавалась в течение долгого времени. Вступление и первая часть написаны в 1935 г., сразу же после первого ареста единственного сына Ахматовой – Льва. Поэтесса при помощи Пастернака написала письмо лично Сталину и добилась освобождения сына, но карательные органы не оставили их в покое. В 1938 г. произошел второй арест. На этот раз унизительная мольба Ахматовой не принесла результата. Льва приговорили к ссылке в сибирские лагеря. В течение двух лет поэтесса продолжала создавать поэму, ставшую ее интимным дневником, отражающим все чувства и переживания. В условиях тотального контроля Ахматова не решалась записывать стихотворение. Она запоминала строки и читала их только самым близким людям.

Сюжет поэмы «Реквием» основан на нахождении Ахматовой в тюремной очереди. В таких очередях она провела почти полтора года. В этом униженном ожидании встречалось множество матерей и жен, выкинутых из общества за сфабрикованные преступления своих мужчин. В предисловии к поэме Ахматова вспоминает, что в очереди ее узнала одна женщина и попросила описать происходящее.

В «Посвящении», предваряющем поэму, поэтесса описывает свое тяжелое, как камень, горе, охватившее душу сразу после вынесения приговора. Она обращается с приветствием к своим «невольным подругам» по тюремной очереди, оказавшимся теперь связанным навеки общей бедой.

«Реквием» не имеет четкой хронологии. Отдельные части отмечены датами, но они непоследовательны. Это не играет большой роли. Два страшных года воспринимаются как целостная картина личной трагедии на фоне всенародного горя. Можно выделить некоторые главные мотивы произведения.

Ахматова подчеркивает огромный масштаб репрессий через количество («осужденных полки») и исторические параллели («корчилась Русь», «стрелецкие женки»). Поэтесса использует религиозную символику. В стране победившего атеизма вера выступает в роли еще одной жертвы режима. Полностью посвящена этому часть поэмы «Распятие», в которой страдания всех матерей трогательно сравниваются с горем Богородицы.

К финалу в поэме нарастает мотив обреченности, невозможности какого-либо сопротивления. Ахматова видит спасение только в смерти, но подозревает, что и она не даст окончательного избавления от всепоглощающего страха. Поэтесса считает, что лучшим признанием ее заслуг перед русской поэзией будет памятник у тюремных стен, который будет вечным напоминанием живущим о том страшном и беспощадном времени.