Вызов огня на себя. Значение слова огонь

Вызывать/ вызвать огонь на себя - 1. Разг. Разг. Отвлекая внимание от главных сил, подвергаться обстрелу. Ф 1, 93. 2. Намеренно привлекать к себе чьё л. внимание, чтобы отвлечь его от других. БМС 1998, 416; НСЗ 70. 3. Жарг. шк. Шутл. ирон. Поднимать руку на уроке, вызываться… …

ВЫЗЫВАТЬ ОГОНЬ НА СЕБЯ. ВЫЗВАТЬ ОГОНЬ НА СЕБЯ. Тактический приём на войне: отвлекая противника от главных сил, подвергаться обстрелу. Вызвал нас комбриг и говорит: «Бригада будет прорываться из окружения. А вашему отряду задание чрезвычайной… … Фразеологический словарь русского литературного языка

ОГОНЬ - На огне гореть. Пск. Требовать немедленного исполнения (о работе, деле). ПОС 7, 106. На огне не горит, на воде не тонет. Разг. Одобр. О человеке, который в любых обстоятельствах умеет постоять за себя. Ф 1, 123. Между (промеж) двух огнёв. Пск. То … Большой словарь русских поговорок

Огонь (Секретные материалы) - Секретные материалы Огонь Fire Основная информация Номер серии Сезон 1, серия 12 … Википедия

Трифонов, Феоктист Андреевич - Феоктист Андреевич Трифонов … Википедия

Авеличев - Авеличев, Иван Тихонович Иван Тихонович Авеличев 7 (20) декабря 1911(19111220) 19 апреля 1945 … Википедия

Авеличев, Иван Тихонович - Иван Тихонович Авеличев Прозвище Морская душа Дата рождения 7 (20) декабря 1911(1911 12 20 … Википедия

дать отпор - ▲ нейтрализовать нападение отбить (# атаку). отбиться. постоять за кого (# за себя). отпор отражение нападения; решительное противодействие (встречать #. дать #. получить #). дать [давать. получить] сдачи [сдачу]. проучить. отучить. чтобы… … Идеографический словарь русского языка

ВЫЗЫВАЮ ОГОНЬ НА СЕБЯ

Колонка Андрея Союстова про подвиг авианаводчика

24 марта 2016 года представитель российского пункта базирования «Хмеймим» в Сирии сухо сообщил: «В районе населенного пункта Тадмор (Пальмира, провинция Хомс) при выполнении специальной задачи по наведению ударов российских самолетов на цели террористов ИГИЛ погиб офицер российских сил специальных операций».

Офицер выполнял боевую задачу в районе Пальмиры в течение недели, он выявлял важнейшие объекты террористов и выдавал точные координаты для нанесения ударов российской авиации. «Военнослужащий геройски погиб, вызвав огонь на себя после того, как был обнаружен террористами и окружен», - завершил свое сообщение представитель авиабазы «Хмеймим».

В связи с этим захотелось вам, уважаемые читатели, рассказать одну историю.

За три минуты до смерти.

Как каждый день доказывает нам жизнь, гибнуть можно по-разному. Можно так, что никто и не узнает. Можно так, что узнают многие и помнить будут долго. Иногда даже - матом. А можно так, что помнить будут долго и поминать хорошим словом. Потому что человек не просто ушел, а ушел, совершив подвиг.

Не время и не место тут спорить о сути этого слова. Для кого-то подвиг - это «последствия проявленной кем-то ранее глупости». Для кого-то это добровольная жертвенность, выливающаяся в героический поступок. Мы как-то мало задумываемся о том, как много нас окружает героев. Подлинные, они не стремятся к публичности и показухе, потому и незаметны. Но они есть. На них держится наши спокойствие и безопасность. Эти люди живут по принципам «я в ответе за все» и «если не я, то кто?» Когда все оказывается на грани, именно эти люди первыми делают шаг вперед, закрывая собой остальных. Потому что у них такая работа - Родину защищать. И не только свою.

Однажды в одной ближневосточной, а значит не такой уж и далекой, стране человек готовился умереть. Человек был нашим и очень специальным, потому и умереть он решил тоже специально, и очень по-нашему.

Безусловно, лучше бы было не умирать, но человек взвесил все «за», все «против» и выбрал смерть. Альтернатива этому ему показалась хуже. Понимаю, что для многих это выглядит парадоксально, но - вот так. Человек сознательно сделал выбор в пользу «не жить», потому что был очень нашим и очень специальным. А поскольку он был очень специальным, то в силу своей профессии точно знал, что попадать в плен к не нашим ему никак нельзя.

В силу все той же профессии человек знал, что утверждение «жизнь бесценна» не всегда соответствует реальности. Вот, допустим, как в данном случае. Потому что в этой самой ближневосточной стране цена поимки живым такого человека, как он, - 50 000 долларов. Плюс-минус, конечно, с поправкой на воинское звание. Казалось, это, напротив, должно обнадеживать.

Ведь живым же будут брать, жи-вы-м!.. Но принявший решение умереть человек умел - опять же, в силу профессии - просчитывать все на несколько шагов вперед. Возьмут, а потом будут пытать. Это в книжках и фильмах герои умирают, не сказав ни слова. На деле есть такие умельцы с соответствующими средствами, что у них немой заговорит. Заговорить же нашему человеку было никак нельзя. Дело было не только в престиже государства, чести, присяге, воинском долге, хотя и в этом, конечно, тоже. Самое главное, заговорить - означало подставить своих товарищей. Тех, что действовали на земле, и тех, кто с реактивным грохотом полосовал инверсионными следами небо.

Очень давно и совсем на другом конце Земли самурай Ямамото Цунэтомо, вассал Набэсимы Мицусигэ, третьего правителя земель Хидзэн, сказал: «Я постиг, что Путь Самурая - это смерть.

В ситуации «или-или» без колебаний выбирай смерть. Это нетрудно. Исполнись решимости и действуй». Человек в ближневосточной стране вряд ли вспомнил про советы старого самурая, если вообще про них знал. Человеку некогда было вспоминать и рефлексировать. Человек просто действовал. Наверное, его подстегивали адреналин и боль. Боль, да… Если бы не простреленная нога, он бы еще повоевал. И, может, постарался бы даже уйти. Сейчас же все сводилось к одному - не даться врагу еще три минуты. Потом придет смерть, но до этого момента нужно было еще продержаться.

Вызываю огонь на себя. Колонка Андрея Союстова про подвиг авианаводчика

В мешанине библейских руин

Всю предыдущую неделю они работали на износ. «Они» - это группа местного спецназа и приданный им он - тоже спецназовец, но с иным гражданством. Местные его охраняли, а он выполнял работу ПАН-а - передового авиационного наводчика. И это была еще одна причина, по которой ему попадать в плен не рекомендовалось. Мало кого на войне так не любят, как артиллерийских корректировщиков и передовых авианаводчиков. Больше них, пожалуй, не любят, только снайперов…

Так вот, всю неделю они работали на износ, двигаясь в авангарде наступления. Под прикрытием темноты они по песчаным осыпям уходили далеко вперед, затаивались, а с первыми лучами солнца «вступали в игру». Кристаллы соли на пропотевших спинах, обветренные лица, красные от недосыпа глаза, хруст песка на зубах, вспышки выстрелов в ночи и дирижирование бомбами днем - так продолжалось неделю.

Наступление шло на древний город - был приказ по мере сил щадить то, что от него уцелело. На практике это означало, что для четкой идентификации целей к ним приходилось подбираться почти вплотную. Иначе в мешанине библейских руин понять, что там впереди, было просто невозможно. Можно было бы, наверное, под благовидным предлогом на такие тонкости плюнуть. Залечь где-нибудь повыше и издалека, пользуясь лазерным дальномером, размолотить всю эту «античность» фугасками в мелкую пыль. Вместе с противником. Но наш человек так не мог. Он пришел сюда не разрушать, а защищать. Потому безо всяких колебаний ПАН и его группа продолжали ползать буквально под самым носом у врага. Ради спасения камней, помнивших древних иудеев, римлян, парфян, монгол…

Огюст Мариет, Генрих Шлиман, Артур Эванс, Говард Картер, Остин Генри Лэйард - имена этих ученых, немало сделавших для сохранения историко-культурного мирового наследия, известны многим. Имя ПАН-а, занимавшегося по факту тем же самым, знало только его командование, остальные посвященные довольствовались лишь позывным. Военно-научный подвиг продолжался, как уже было сказано, неделю. Затем, на рассвете группу обнаружили.

Реакция противника оказалось стремительной. Спецназовцев прижали огнем, одновременно выдвинув с двух направлений пикапы с пулеметами. Попытка оторваться не удалась - группу зажали в кольцо, которое сжималось с каждой минутой. Нет, конечно, тут же была вызвана помощь… Но за ночь группа слишком удалилась от передовых позиций своих. Теперь те просто не успевали. Артиллерия с авиацией тоже ничего не могли поделать - противник сблизился с группой уже в упор.

«Держитесь!» - заклинали по рации. Было понятно, что спасатели жмут на всех парах, но… Но один за другим погибли или просто сгинули без вести в свистопляске выстрелов местные спецназовцы. ПАН с простреленной ногой заполз в какую-то яму, откуда швырял гранаты и отстреливался, пока «калаш» не выплюнул вместо обычной пули трассирующую. Это было плохо. Значит, в магазине патронов осталось штуки три - не больше. Наш человек, снаряжая автоматные «рожки», всегда первыми в магазин загонял три-четыре трассирующих патрона, чтобы в бою вовремя понять, когда пора перезаряжаться. Так что выстрел трассирующим - это действительно было плохо. БК оставалось кот наплакал. И уж совсем отвратительным знаком являлась практически стихшая стрельба. Стало быть, противник понял, что из группы выжил лишь один, и его сейчас будут брать в плен. Живым.

Вызываю огонь на себя. Колонка Андрея Союстова про подвиг авианаводчика

Специальная профессия

Вот в этот самый момент, должно быть, наш специальный человек и решил умереть. О чем он в этот момент думал, теперь уже никто не узнает. Он пришел сюда, на Ближний Восток, из далекой северной страны, чтобы тут эту самую северную страну защитить. Чтобы спасти то, что еще осталось от Ближнего Востока. Людей, не желающих жить по законам варварства, и постройки, стараниями варваров планомерно превращавшиеся лишь в иллюстрации учебников истории. Он сделал, что мог. Теперь оставалось сделать, что должно.

Сноровисто, как его учили, перезарядил автомат. Прикинул, что от его ямы до античных колонн осколки и ударная волна ФАБов не дойдут. Вышел на связь с барражирующей севернее парой бомбардировщиков. Передал им свои координаты, сопроводив их пометкой «цель стационарная». Дождался подтверждения получения данных. Узнал подлетное время. Несколькими выстрелами вывел из строя «Стрельца» - комплекс разведки, управления и связи. После чего принял свой последний бой длиной в целые три минуты, из которого вышел победителем.

По крайней мере, он продержался до того момента, когда его яму и прилегающие к ней окрестности не вздыбило к ослепительным ближневосточным небесам бомбовым амматолом. Вместе с ним самим, врагами и их пикапами. Выполнившие сброс «Сушки» понятия не имели, что отбомбились по своему, и еще долго потом пытались получить с земли «квитанцию» о результатах бомбо-штурмового удара.

A la guerre comme a la guerre.

Для погибшего сделанное им было работой. Для нас сделанное им стало подвигом.

Потом один из уцелевших во время БШУ участников неудачного захвата сам попадет в плен. Контуженый, с вытаращенными глазами он будет на допросе рассказывать о нашем человеке, который не сдался. На признавшей гибель своего офицера Родине потом будут сочинять, что местные спецназовцы его бросили и поголовно сбежали. За рубежом тоже будут о погибшем сочинять всякое, но все больше - потрясенное и с кучей восклицательных знаков.

Британская The Daily Mirror по такому поводу даже «разорится» на капслок: «Russian "Rambo" wipes out ISIS thugs by calling airstrike on HIMSELF when surrounded by Jihadi forces».

Наши летчики за погибшего будут мстить люто, превратив для убегающего из древнего города противника все дороги в одну сплошную «бомбовую аллею». Да много чего потом еще будет. Вот только Его уже с нами не будет. Он, мужчина, хранитель, защитник, воин, останется под тем древним городом навсегда. Просто потому, что у нашего человека была такая профессия, очень специальная профессия - Родину защищать. Защищать ее, если потребуется, даже на очень дальних рубежах…

Разумеется, в этом тексте все персонажи - выдуманные, все совпадения - случайны. Что не отменяет героизма одного нашего очень специального человека. Пожалуйста, помните о нем, погибшем за други своя. Помните о нем и о тех наших, кто продолжает на территории одной ближневосточной страны защищать свою Отчизну.

Как писал Николай Тихонов в своей балладе:

Гвозди б делать из этих людей:
Крепче б не было в мире гвоздей.

Андрей Союстов.

Ключевые слова: Армия и Флот, Ближний Восток, ИГИЛ, Идеология, Патриоты
Опубликовал Василий Луна, 28.03.2016 в 13:12

В минуты высшего напряжения боя, когда вражеское кольцо уже сжимается так, что не оставляет другого выбора, в эфир летят полные мужества слова «Вызываю огонь на себя!» Один из тех, кто произнес их в годы Великой Отечественной войны, - Герой Советского Союза Борис Васильевич КРАВЦОВ. Тогда, осенью сорок третьего, он не мог поступить иначе…

24 октября 1943 года усиленный батальон 185-го гвардейского стрелкового полка на понтонах форсировал Днепр и в ожесточенной схватке с врагом занял небольшой плацдарм на крупнейшем на Днепре острове Хортица.
Вместе с пехотой переправились артиллеристы-корректировщики и радисты во главе с начальником разведки артдивизиона гвардии старшим лейтенантом Борисом Кравцовым.

Остров Хортица - двенадцать километров в длину и около трех в ширину - известен в первую очередь тем, что именно здесь находилась знаменитая Запорожская Сечь. Наши предки первыми оценили преимущества высокого и скалистого участка суши, подходы к которому с одной стороны преграждали днепровские пороги, а с другой - непроходимые плавни. Отсюда хорошо просматривалась, а значит, простреливалась водная гладь. Все это превращало Хортицу в естественную крепость.

В Великой Отечественной остров вошел тем, что именно здесь в самом начале войны была проведена одна из первых наступательных операций Красной Армии.

Фашисты заняли остров в августе сорок первого и с его высоких берегов хорошо просматривали расположенный неподалеку город Запорожье. Наши войска оказались в трудном положении. Как организовать эвакуацию, если заводы, улицы, вокзал и железнодорожные линии находятся под постоянным наблюдением и непрерывным артобстрелом противника?

Советское командование приняло решение: выбить немцев с Хортицы. Для успеха операции необходимо было собрать сведения о противнике. Но, чтобы попасть на остров, нужно преодолеть левый рукав Днепра в несколько сот метров шириной, а он был виден как на ладони.

И тогда офицеры попросили одного из мальчишек, переплывшего с Хортицы на наш левый берег, вернуться обратно и попытаться разведать огневые точки и боевые позиции немцев на острове. Ребятам, что жили на острове, это было сделать гораздо легче, чем самым лучшим разведчикам: на Хортице был поселок, жили бакенщики, перевозчики, и местные мальчишки, естественно, не вызывали у немцев особого подозрения. Прекрасно зная все тайные тропы острова и его многочисленные плавни, ребята справились с заданием, и на другой день наша артиллерия уничтожила фашистский штаб, расположившийся в здании бывших детских яслей, и скопление войск в Широкой балке.

После этого мальчишки стали получать новые задания. Они не только вели разведку, но и распространяли листовки, резали линии связи, помогали переправиться на наш берег раненым красноармейцам, остававшимся на острове после того, как он был захвачен немцами, переправляли на захваченный правый берег Днепра связных, направленных в партизанские отряды. А в одну из ночей ребята переплыли на остров, неся все необходимое в привязанных к головам шапках. В точно назначенный час рядом с вражескими огневыми точками вспыхнули костры. По ним и ударила наша артиллерия. Благодаря их помощи наши войска освободили остров от врага, смогли полтора месяца удерживать Запорожье. У города появилась возможность эвакуировать заводы.
Большинство из юных героев погибло. Об их подвиге был снят художественный фильм «Я –Хортица».

Прошло два года, и с тяжелыми боями 14 октября наши войска освободили Запорожье. Дальнейшим наступательным действиям серьезно мешал враг, засевший на Хортице. Гитлеровцы имели на острове сильные укрепления, которые предстояло брать, форсируя глубоководную в своем нижнем течении реку.
Пока войска готовились к новому наступательному броску, подтягивая тылы и подвозя боеприпасы и продовольствие, артиллерийские разведчики пребывали в напряжении. Борис Кравцов внимательно изучал остров. Пристроившись на чердаке поврежденного бомбежкой шестиэтажного дома, разведчик до рези в глазах всматривался в холмистую территорию острова, покрытую рощами и кустарниками местность, в уцелевшие и полуразрушенные строения. Наносил на карту ориентиры, огневые точки и оборонительные сооружения врага, набрасывал цветными карандашами панораму видимой части острова и правого берега реки.

Борис Васильевич неплохо рисовал, его частенько просили на бумаге изобразить передний край противника. Делал он это обычно в нескольких экземплярах - командирам огневых взводов, начальнику штаба, оставляя схему и себе.

На исходе 24 октября Кравцов доложил командиру артдивизиона капитану Ламину о том, что удалось увидеть и засечь. Было ясно, что немцы крепко зарылись в каменистую землю. Укрепления у них были основательные, а берега острова высокие и скалистые.

Вскоре последовал вызов в штаб дивизиона, где Ламин поставил Кравцову задачу корректировать огонь артиллерии. Борису Васильевичу предстояло идти с группой разведчиков вместе со штурмовым батальоном, который будет форсировать Днепр и производить высадку на Хортицу.

Выступать предстояло в 21.00.

Понимая, на что идут подчиненные, командир дивизиона обещал поддержать батальон огнем. Для этого Кравцов должен был передать в штаб точные координаты. Он понимал: выжить один шанс из ста. Но приказ есть приказ.

К берегу вышли, когда над Днепром опустилась ночь. На небе ни звезд, ни луны - полная темнота! Лишь изредка с вражеской стороны взлетали в небо, освещая берег, ракеты, да время от времени по черной, как смола, водной глади скользил мощный луч прожектора.
Переправлялись скрытно, немцы десант не обнаружили. Но когда понтон сел на мель и солдаты стали прыгать в воду и побежали к берегу, враг открыл ожесточенную стрельбу…

Но внезапность нападения сделала свое дело: гитлеровцы спешно отошли в глубину острова. Ударная группа на небольшом участке завладела их траншеями, захватив даже оставленную при бегстве пушку.

В немецком блиндаже, в котором обнаружили даже фашистские наградные знаки с бланками анкет, оборудовали наблюдательный пункт. Володя Мозгунов, лучший радист дивизиона, светловолосый рязанский парень, который буквально нянчил рацию, как самую заветную вещь, и потому она работала у него безотказно, связался с командиром дивизиона. Кравцов сообщил точные координаты. Ориентиром выбрал большой дуб, который был хорошо виден с левого берега…

Не успел доложить обстановку, как ночную тишину разорвало протяжное завывание вражеских мин. Координаты минометов противника немедленно были переданы на левый берег. Заговорила артиллерия. Огневые точки противника были накрыты, но немцы имели превосходящие силы и бросили их на то, чтобы выбить десант с острова.

Ожесточенный минометный и пулеметный огонь по позициям батальона не прекращался в течение всей ночи, и потому Кравцову постоянно приходилось корректировать огонь левобережных батарей, помогая пехоте отбивать наседающего противника. Всю ночь в эфире звучали его команды: «Взрыватель осколочный, заряд полный, буссоль двадцать шесть… уровень, прицел… Два снаряда, огонь!», « Шесть снарядов, беглый огонь!», «Уровень меньше ноль-ноль два…»

За ночь отбили восемь атак. Командиры были в траншеях вместе с пехотинцами, Кравцов - у входа в блиндаж, чтобы наблюдать, где взрываются снаряды. То и дело просил: «Огонька, огонька добавьте!», и они добавляли.

На рассвете фашисты обрушили на десант новый минометный шквал, и утром вражеские автоматчики прорвались сквозь заградительный огонь.
Положение у захвативших плацдарм было чрезвычайно сложным, патроны на исходе, гранат мало. А впереди еще несколько часов светлого времени, ведь помощь могла прийти только с наступлением темноты. Многих мучила жажда. От пыли и дыма нечем было дышать. Боеприпасы берегли и по возможности противника подпускали на расстояние прицельного выстрела. Чтобы уберечь солдат от ранения в голову при артналетах, отрыли «лисьи норы» - круглые углубления в стенке траншеи. Когда начинался интенсивный орудийно-минометный обстрел, солдаты засовывали в «норы» головы. Это в какой-то мере помогло сберечь людей.

Отовсюду доносились крики: «Рус, рус, сдавайс! Рус капут!» Совсем близко пробежал немец, другой. Кравцов, увидев, что за блиндажом устанавливают пулемет, почти в упор из пистолета застрелил одного из врагов. На блиндаж посыпались гранаты.

Немецкое кольцо сжималось все плотнее, и Кравцов отчетливо слышал шуршание песка - фашисты подползали сзади и справа. Ряды артиллерийских разведчиков редели.

Понимая, что вот-вот с ними будет покончено, Борис Васильевич посмотрел на бойцов. Они были готовы кинуться врукопашую. И только у одного из нас было действующее в полную силу - рация. Успел посмотреть на Мозгунова: брови сдвинуты, весь ушел в свои наушники. Кравцов закричал: «Передавай! Мы окружены. Цель - наш НП, огонь на меня! Огонь на меня!»

Мозгунов будто и ждал этого. С азартом подхватил команду, словно она приносила ему радость избавления, а не смерть. На том берегу вначале подумали, что неправильно поняли эти отчаянные слова. Радист левого берега переспросил. Кравцов кричал им: оглохли, что ли, твою мать, и так далее, ну, как обычно на фронте в таких случаях. И тут у самого входа рванула граната, ранив его в левую руку. При этом была повреждена рация. Мозгунов поднял ее, повертел и бросил. Теперь уже не повторишь команду. А огня-то нет. И тут все услышали звук летящих на излете снарядов. Наших, с левого берега. Все согнулись в три погибели. Первый залп - перелет, второй - недолет, а третий - прямо по блиндажу. Немцев смыло, как грязь с крыши проливным дождем. И разведчикам досталось. В потолке образовалась дыра, и на них рухнули бревна, груды песка и земли…

Очнувшись, Кравцов понял, что завален обломками. С трудом высвободил руки. Тяжело ворочаясь и кряхтя, вытащил из-под балок ноги. Медленно приподнялся, попытался отряхнуться. Во всем теле была слабость. И тут же до его слуха донесся стон из дальнего угла. Это был Мозгунов. Бросился туда и стал судорожно разбирать завал. К счастью, радист получил лишь небольшие повреждения головы и ноги. Наскоро перевязал, как мог, раненого, ползком потащил его на правый фланг, к своим. А там по проводной связи попросил соединить его с дивизионом. Когда услышал в трубке знакомый голос, прокричал: «Я - Кравцов. Говорю вам - Кравцов! Что? Погиб? Как видите, жив. Так, пустяковая царапина. Ну да ладно. Принимайте координаты. Нас снова атакуют…» И пошло привычное: заряд полный… прицел… четыре снаряда, беглый огонь!

Смельчаки удерживали завоеванный на острове плацдарм до прибытия подкрепления. К ночи на Хортицу высадился крупный десант. Началась эвакуация раненых. Самостоятельно могли передвигаться лишь три десятка человек. С запавшими глазами, в разорванном, пропахшем потом и порохом обмундировании, они подбадривали «тяжелых».
На острове навечно остались более двадцати офицеров и почти 200 рядовых и сержантов, но тем боем за плацдарм на Хортице они отвлекли значительные силы противника с тех участков, где готовились форсировать Днепр главные силы. Кравцов из своей небольшой группы потерял двоих.
В окровавленной рубашке, в гимнастерке с оторванным рукавом, пришел он в штаб. Командира дивизиона не было, и он доложил начальнику штаба Сычеву, что задание выполнено. Тот искренне обрадовался возвращению, обнял Кравцова, поблагодарил за выполненную задачу и отправил в медсанбат.
После двухнедельного лечения Борис Кравцов вернулся в строй. Впереди предстояли не менее ожесточенные бои за правобережье Днепра.
К тому времени он воевал уже полтора года, с весны сорок второго. Окончил Одесское артиллерийское училище, которое было переведено к тому времени в город Сухой Лог Свердловской области.

Двухлетнюю программу курса «артиллерийская инструментальная разведка» предстояло освоить за восемь месяцев. Учились добросовестно, жадно. Дисциплина и исполнительность были высочайшими. Понимали: война не потерпит недоучек. По окончании училища Кравцова направили на Юго-Западный фронт командиром взвода топографической разведки артдивизиона. Шло лето 1942 года. Настроение в войсках было довольно унылое. Оборонительные бои, сплошные неудачи. Мы пытались атаковать, но безуспешно. В конце мая немцы нанесли мощнейший контрудар и оттеснили нас на восточный берег Северского Донца. «Мессеры» летали на высоте 10–20 метров и расстреливали отступающих с бреющего полета. Горела техника, стонали раненые. А немецкие танки рвались к Сталинграду.

Фронтовик, который чудом уцелел в той мясорубке, вспоминает, что иногда в селах и хуторах он встречал красноармейцев без оружия. Слышал от них, что воевать с такой силой бесполезно и лучше добровольно сдаться в плен…

Сначала он чувствовал себя довольно робко. Услышав вражеские выстрелы, падал, прижимал голову к земле. Но быстро осваивался с обстановкой. Все подчиненные были старше юного лейтенанта: кто-то был директором школы, трое учительствовали, а все командиры отделений имели за плечами несколько лет службы. Люди подобрались опытные и в житейском плане, и в военном деле. Кравцову в то время было только девятнадцать… Смущение быстро прошло, и появилось взаимопонимание.

Со временем подразделения артиллерийского полка, завершив тяжелый марш-бросок, расположились восточнее хутора Ягодный Сталинградской области. Впрочем, никакого хутора к тому времени не было, вместо домов только черные трубы торчали, как кресты на кладбище.

В тех местах и встретили артиллеристы суровую, со снежными заносами, зиму. Окопавшись в балке продуваемой всеми ветрами степи, в плохо оборудованных, в один накат блиндажах, подолгу сидели без дров и даже подчас без питьевой воды. За 25 километров, по обледеневшей и заснеженной дороге, с трудом доставлялось на передовую все необходимое - от боеприпасов до дров. В этих условиях дивизия готовилась выступить против 11-й пехотной румынской дивизии.
Взвод лейтенанта Кравцова делал свое дело: засекал огневые точки, командные пункты и расположение боевой техники противника.
Именно там Борис Васильевич по-настоящему понял, что такое артиллерийская разведка, ведь нередко ему приходилось быть и впереди пехоты, за передним краем. Иногда ползли за боевое охранение, метров двести вперед. До вражеских окопов ближе, чем до своих. Разведчики обязаны были перепроверять все первоначальные данные, собранные наблюдателями из пехоты. Всегдя с собой у Кравцова была рация, с помощью которой он передавал точные координаты выявленных вражеских объектов. Бывало, что сообщал их и по телефону. Иногда располагался так близко от немцев, что можно было расслышать их речь, подаваемые команды.

А потом было особо памятное не только для Кравцова утро 19 ноября 1942 года. Оно выдалось тихое, с легким морозцем, с жиденьким туманом в низинах и балках. И вдруг воздух засветился и содрогнулся. Это ударила наша артиллерия, вся разом, да так, что задрожала земля, посыпались стекла. В этой канонаде звучали и орудия дивизиона капитана Ламина. И били они по тем самым целям, что обнаружили и засекли разведчики, «глаза и уши». Как вспоминает Борис Васильевич, у многих на глазах были слезы.

А война для него закончилась 31 декабря 1943 года: осколком разорвавшегося рядом снаряда его тяжело ранило в бедро правой ноги. Удар был настолько сильным, что у Кравцова создалось впечатление, что это был удар тяжелым бревном. Упал как подкошенный. Всю стену хаты изрешетило осколками, в него попал один из них, перебил кость бедра и застрял в ране. Чудом остался в живых.

К счастью, к офицеру быстро подбежала батарейный санинструктор Аня Бровкина - маленькая, хрупкая девушка. Она перетащила Кравцова в безопасное место и перевязала раненую ногу. В 12 часов ночи он лежал на операционном столе в госпитале города Запорожья. Врач поздравил его с Новым, 1944 годом и приказал медсестре дать наркоз.

В течение длительного времени Борис Васильевич лечился в госпиталях Запорожья, Славянска и Ленинакана. В госпитале и узнал о том, что Указом Президиума Верховного Совета СССР от 19 марта 1944 года «за образцовое выполнение боевых заданий командования и проявленные при этом мужество и героизм» ему было присвоено звание Героя Советского Союза.

В июне 1944 года гвардейца-артиллериста признали инвалидом 2-й группы и демобилизовали из армии. Так разом рухнули все его мечты о военной академии. 22-летний Герой Советского Союза вернулся в Москву. Почти четыре месяца долечивал раны. Даже работать не мог. Проживал с матерью. Война отняла у него отца - Василий Алексеевич пропал без вести еще в 1941 году. Осенью 1944 года поступил в Московский автодорожный институт, однако из-за обострившейся болезни учебу вскоре пришлось оставить. И вновь полгода вынужденного безделья. Болезнь отступала медленно. В сентябре 1945 года, когда боли немного поутихли, он все же поступил в Московскую юридическую школу. Позднее окончил Всесоюзный юридический заочный институт и сделал блестящую карьеру юриста. Начинал членом линейного суда Московско-Окского бассейна, дела разбирал дотошно, пытаясь вникнуть в самую их суть. В каждом подсудимом старался видеть прежде всего человека. Особенно сжималось его сердце, когда перед судом представали бывшие фронтовики. В таких случаях он чрезвычайно бдительно разбирался во всех деталях. Даже в тех суровых условиях, когда известный указ от 4 июня 1947 года «Об уголовной ответственности за хищение государственного и общественного имущества», жесткий и беспощадный, значительно усилил наказание за воровство, он не боялся оправдывать лиц, совершивших преступления под давлением тяжелых жизненных обстоятельств.

В 1971 году Борис Васильевич назначен прокурором РСФСР и на этом высоком посту боролся с беззаконием и произволом, защищая в первую очередь простых людей. С 1984 по 1989 год Кравцов возглавлял Министерство юстиции СССР. В настоящее время заслуженный юрист России, почетный сотрудник прокуратуры, действительный член Академии военно-исторических наук, почетный гражданин городов Каменск-Шахтинский и Дербент входит в правление Клуба Героев Советского Союза, Героев России и полных кавалеров ордена Славы. С 1993 года является советником по вопросам законности в Гильдии российских адвокатов. А еще - заядлый рыбак и любитель путешествий.

В марте 2016 года представитель российского пункта базирования «Хмеймим» в Сирии сухо сообщил: «В районе населенного пункта Тадмор (Пальмира, провинция Хомс) при выполнении специальной задачи по наведению ударов российских самолетов на цели террористов ИГИЛ погиб офицер российских сил специальных операций».

Офицер выполнял боевую задачу в районе Пальмиры в течение недели, он выявлял важнейшие объекты террористов и выдавал точные координаты для нанесения ударов российской авиации. «Военнослужащий геройски погиб, вызвав огонь на себя после того, как был обнаружен террористами и окружен», - завершил свое сообщение представитель авиабазы «Хмеймим».

В связи с этим захотелось вам, уважаемые читатели, рассказать одну историю.

За три минуты до смерти

Как каждый день доказывает нам жизнь, гибнуть можно по-разному. Можно так, что никто и не узнает. Можно так, что узнают многие и помнить будут долго. Иногда даже - матом. А можно так, что помнить будут долго и поминать хорошим словом. Потому что человек не просто ушел, а ушел, совершив подвиг.

Не время и не место тут спорить о сути этого слова. Для кого-то подвиг - это «последствия проявленной кем-то ранее глупости». Для кого-то это добровольная жертвенность, выливающаяся в героический поступок. Мы как-то мало задумываемся о том, как много нас окружает героев. Подлинные, они не стремятся к публичности и показухе, потому и незаметны. Но они есть. На них держится наши спокойствие и безопасность. Эти люди живут по принципам «я в ответе за все» и «если не я, то кто?» Когда все оказывается на грани, именно эти люди первыми делают шаг вперед, закрывая собой остальных. Потому что у них такая работа - Родину защищать. И не только свою.

Однажды в одной ближневосточной, а значит не такой уж и далекой, стране человек готовился умереть. Человек был нашим и очень специальным, потому и умереть он решил тоже специально, и очень по-нашему.

Безусловно, лучше бы было не умирать, но человек взвесил все «за», все «против» и выбрал смерть. Альтернатива этому ему показалась хуже. Понимаю, что для многих это выглядит парадоксально, но - вот так. Человек сознательно сделал выбор в пользу «не жить», потому что был очень нашим и очень специальным. А поскольку он был очень специальным, то в силу своей профессии точно знал, что попадать в плен к не нашим ему никак нельзя.

В силу все той же профессии человек знал, что утверждение «жизнь бесценна» не всегда соответствует реальности. Вот, допустим, как в данном случае. Потому что в этой самой ближневосточной стране цена поимки живым такого человека, как он, - 50 000 долларов. Плюс-минус, конечно, с поправкой на воинское звание. Казалось, это, напротив, должно обнадеживать. Ведь живым же будут брать, жи-вы-м!. . Но принявший решение умереть человек умел - опять же, в силу профессии - просчитывать все на несколько шагов вперед. Возьмут, а потом будут пытать. Это в книжках и фильмах герои умирают, не сказав ни слова. На деле есть такие умельцы с соответствующими средствами, что у них немой заговорит. Заговорить же нашему человеку было никак нельзя. Дело было не только в престиже государства, чести, присяге, воинском долге, хотя и в этом, конечно, тоже. Самое главное, заговорить - означало подставить своих товарищей. Тех, что действовали на земле, и тех, кто с реактивным грохотом полосовал инверсионными следами небо.

Очень давно и совсем на другом конце Земли самурай Ямамото Цунэтомо, вассал Набэсимы Мицусигэ, третьего правителя земель Хидзэн, сказал: «Я постиг, что Путь Самурая - это смерть. В ситуации «или-или» без колебаний выбирай смерть. Это нетрудно. Исполнись решимости и действуй». Человек в ближневосточной стране вряд ли вспомнил про советы старого самурая, если вообще про них знал. Человеку некогда было вспоминать и рефлексировать. Человек просто действовал. Наверное, его подстегивали адреналин и боль. Боль, да… Если бы не простреленная нога, он бы еще повоевал. И, может, постарался бы даже уйти. Сейчас же все сводилось к одному - не даться врагу еще три минуты. Потом придет смерть, но до этого момента нужно было еще продержаться.

В мешанине библейских руин

Всю предыдущую неделю они работали на износ. «Они» - это группа местного спецназа и приданный им он - тоже спецназовец, но с иным гражданством. Местные его охраняли, а он выполнял работу ПАН-а - передового авиационного наводчика. И это была еще одна причина, по которой ему попадать в плен не рекомендовалось. Мало кого на войне так не любят, как артиллерийских корректировщиков и передовых авианаводчиков. Больше них, пожалуй, не любят, только снайперов…

Так вот, всю неделю они работали на износ, двигаясь в авангарде наступления. Под прикрытием темноты они по песчаным осыпям уходили далеко вперед, затаивались, а с первыми лучами солнца «вступали в игру». Кристаллы соли на пропотевших спинах, обветренные лица, красные от недосыпа глаза, хруст песка на зубах, вспышки выстрелов в ночи и дирижирование бомбами днем - так продолжалось неделю.

Наступление шло на древний город - был приказ по мере сил щадить то, что от него уцелело. На практике это означало, что для четкой идентификации целей к ним приходилось подбираться почти вплотную. Иначе в мешанине библейских руин понять, что там впереди, было просто невозможно. Можно было бы, наверное, под благовидным предлогом на такие тонкости плюнуть. Залечь где-нибудь повыше и издалека, пользуясь лазерным дальномером, размолотить всю эту «античность» фугасками в мелкую пыль. Вместе с противником. Но наш человек так не мог. Он пришел сюда не разрушать, а защищать. Потому безо всяких колебаний ПАН и его группа продолжали ползать буквально под самым носом у врага. Ради спасения камней, помнивших древних иудеев, римлян, парфян, монгол…

Огюст Мариет, Генрих Шлиман, Артур Эванс, Говард Картер, Остин Генри Лэйард - имена этих ученых, немало сделавших для сохранения историко-культурного мирового наследия, известны многим. Имя ПАН-а, занимавшегося по факту тем же самым, знало только его командование, остальные посвященные довольствовались лишь позывным. Военно-научный подвиг продолжался, как уже было сказано, неделю. Затем, на рассвете группу обнаружили.

Реакция противника оказалось стремительной. Спецназовцев прижали огнем, одновременно выдвинув с двух направлений пикапы с пулеметами. Попытка оторваться не удалась - группу зажали в кольцо, которое сжималось с каждой минутой. Нет, конечно, тут же была вызвана помощь… Но за ночь группа слишком удалилась от передовых позиций своих. Теперь те просто не успевали. Артиллерия с авиацией тоже ничего не могли поделать - противник сблизился с группой уже в упор.

«Держитесь!» - заклинали по рации. Было понятно, что спасатели жмут на всех парах, но… Но один за другим погибли или просто сгинули без вести в свистопляске выстрелов местные спецназовцы. ПАН с простреленной ногой заполз в какую-то яму, откуда швырял гранаты и отстреливался, пока «калаш» не выплюнул вместо обычной пули трассирующую. Это было плохо. Значит, в магазине патронов осталось штуки три - не больше. Наш человек, снаряжая автоматные «рожки», всегда первыми в магазин загонял три-четыре трассирующих патрона, чтобы в бою вовремя понять, когда пора перезаряжаться. Так что выстрел трассирующим - это действительно было плохо. БК оставалось кот наплакал. И уж совсем отвратительным знаком являлась практически стихшая стрельба. Стало быть, противник понял, что из группы выжил лишь один, и его сейчас будут брать в плен. Живым.

Специальная профессия

Вот в этот самый момент, должно быть, наш специальный человек и решил умереть. О чем он в этот момент думал, теперь уже никто не узнает. Он пришел сюда, на Ближний Восток, из далекой северной страны, чтобы тут эту самую северную страну защитить. Чтобы спасти то, что еще осталось от Ближнего Востока. Людей, не желающих жить по законам варварства, и постройки, стараниями варваров планомерно превращавшиеся лишь в иллюстрации учебников истории. Он сделал, что мог. Теперь оставалось сделать, что должно.

Сноровисто, как его учили, перезарядил автомат. Прикинул, что от его ямы до античных колонн осколки и ударная волна ФАБов не дойдут. Вышел на связь с барражирующей севернее парой бомбардировщиков. Передал им свои координаты, сопроводив их пометкой «цель стационарная». Дождался подтверждения получения данных. Узнал подлетное время. Несколькими выстрелами вывел из строя «Стрельца» - комплекс разведки, управления и связи. После чего принял свой последний бой длиной в целые три минуты, из которого вышел победителем. По крайней мере, он продержался до того момента, когда его яму и прилегающие к ней окрестности не вздыбило к ослепительным ближневосточным небесам бомбовым аммотолом. Вместе с ним самим, врагами и их пикапами. Выполнившие сброс «Сушки» понятия не имели, что отбомбились по своему, и еще долго потом пытались получить с земли «квитанцию» о результатах бомбо-штурмового удара.

Для погибшего сделанное им было работой. Для нас сделанное им стало подвигом.

Потом один из уцелевших во время БШУ участников неудачного захвата сам попадет в плен. Контуженый, с вытаращенными глазами он будет на допросе рассказывать о нашем человеке, который не сдался. На признавшей гибель своего офицера Родине потом будут сочинять, что местные спецназовцы его бросили и поголовно сбежали. За рубежом тоже будут о погибшем сочинять всякое, но все больше - потрясенное и с кучей восклицательных знаков.

Наши летчики за погибшего будут мстить люто, превратив для убегающего из древнего города противника все дороги в одну сплошную «бомбовую аллею». Да много чего потом еще будет. Вот только Его уже с нами не будет. Он, мужчина, хранитель, защитник, воин, останется под тем древним городом навсегда. Просто потому, что у нашего человека была такая профессия, очень специальная профессия - Родину защищать. Защищать ее, если потребуется, даже на очень дальних рубежах…

Названо имя погибшего русского офицера

Погибший офицер – Александр Прохоренко из села Городки, Тюльганского района Оренбургской области. Ему было 25 лет…

Вместо комментария

«ВЫЗЫВАЮ ОГОНЬ НА СЕБЯ»

Чужие снега

побеждала весна,

подходила как тесто.

Но вдруг за холмом взорвалась тишина

словами открытого текста:

«Слушай команду,

огонь на меня!

Ребята, огня не жалейте,

а ну-ка, пожарче, поддайте огня -

не мажьте,

без промаха бейте.

Смерть не страшна,

бесполезность страшна,

она наповал убивает. . .

Да что говорить, война есть война -

она без смертей не бывает.

Живите ребята,

завидую вам.

Махорку мою поделите,

на всех понемногу

разлейте сто грамм.

А маме письмо напишите. . .

Слушай команду,

огонь на меня. . . » -

тонут слова

в пушечном гуле…

У каменных плит

в сияньи огня

стоит тишина в карауле.

Сборник стихов Юрия Вязовченко "Я вернусь с осенним листопадом"

Противостояние армий русских и литовцев: «Битва равная Ледовому побоищу и Куликовской битве»

Moskvitch на экспорт. СССР вполне успешно реализовывал свои авто за границу. И не только государствам соцлагеря, но и в капстраны. Так, Москвич-408 стал самым продаваемым автомобилем в Финляндии в 1965, 1966, 1968 годах.

Как строили Останкинскую телебашню, которая была самым высоким зданием в мире. Проект архитектурно - строительной части был разработан ЦНИЭП зрелищных зданий и спортивных сооружений.

В комментариях несколько человек эмоционально начали доказывать, что этого не было, что такого вообще не бывает, и что все это «мифы со времен Великой Отечественной Войны».

Понятно откуда берутся подобные эмоции. Ставя себя на место этого героя, человек понимает, что повел бы себя совсем по-другому, и это понимание причиняет психологический дискомфорт, чтобы от него избавиться человек начинает убеждать всех и в первую очередь самого себя, что подвига нет вообще, что герои - это просто жертвы ошибок командования, а героизм - это просто «инстинктивная реакция в экстремальной ситуации» и пр.

Но если с эмоциями все понятно, то фразы «это все мифы» или «зачем вообще может понадобиться вызывать огонь на себя?» вызывают недоумение. Не только в истории Великой Отечественной войны, но и в новейшей истории России есть сотни примеров таких подвигов. Поскольку о них явно недостаточно сегодня говорят, приведу здесь несколько мне известных примеров.

Корольков Аркадий Михайлович , (1964 г.р.), герой России. С сентября 1999 года принимал участие во второй чеченской кампании, командовал самоходно-артиллерийским полком в составе оперативной группировки «Запад».

В январе 2000 года при штурме Грозного на наблюдательном пункте подвергся атаке, был отрезан от российских войск, и будучи окружён, вызвал огонь своих батарей на себя. В феврале 2000 года участвовал в операции по занятию Аргунского ущелья, где в боях на высоте 956,7 так же вызвал огонь на себя.

В передаче «Момент истины. Герои России» от 23.02.2009 Аркадий Михайлович рассказывает о своем подвиге (тайм код 09:10). Оказавшись впятером в окружении 100-150 боевиков, наши бойцы 20 минут отстреливались.

После чего Корольков принял решение вызвать огонь артиллерии на себя. В результате никто из наших солдат не погиб. Потери боевиков составили около 60-ти человек убитыми.

Романов Виктор Викторович , (1972 - 2000), герой России. Участвовал в штурме Грозного в новогоднюю ночь 1994-1995 годов. Награждён орденом Мужества и медалью «За воинскую доблесть» 1-й степе29 февраля 2000 года в составе 6-й парашютно-десантной роты Виктор Романов принял бой на высоте 776 с многократно превосходившими силами противника.

По разным данным не полную сотню наших десантников атаковало от 1 200 до 2 500 хорошо подготовленных боевиков под командованием Идриса, Абу аль-Валида, Шамиля Басаева и Хаттаба. Завязался бой. 1 марта, когда бандиты заняли высоту, Романов вызвал артиллерийский огонь на себя. Под этим артобстрелом Виктор погиб.

В том бою погибло 84 российских военнослужащих. Потери со стороны боевиков составили по разным данным от 400 до 500 человек убитыми.

Задорожный Игорь Сергеевич, (1975 г.р.), герой России. С 2000 года совершил четыре командировки в Чечню для борьбы с бандформированиями. Принимал активное участие в 151 специальной операции и 80 разведывательных выходах.

В январе 2003 года Игорь Задорожный командовал штурмовой группой отряда специального назначения «Тайфун». 28 января 2003 года группа обнаружила базу боевиков в районе села Ялхой-Мокх и, перекрыв им пути отхода, вызвала на неё артиллерийский огонь.

При очередной попытке прорыва из окружения Задорожный оказался один на пути группы бандитов. В ходе боя Игорь вызвал огонь артиллерии на себя.

В результате операции было уничтожено 20 боевиков. Задорожный выжил, получив тяжелые ранения и контузию.

Пример из недавнего прошлого - оборона Саур-Могилы ополченцами Донбасса летом 2014-ого года. Больше недели 30 человек держали высоту в окружении группировки украинских войск насчитывающей несколько сотен (!) единиц бронетехники и тяжелых артиллерийских орудий.

Не смотря на острую нехватку продовольствия и боеприпасов, ополченцы продолжали корректировать огонь артиллерии, нанося ощутимый урон противнику в технике и живой силе. Неоднократно защитники Саур-Могилы вызывали огонь артиллерии на свои позиции , в моменты штурма со стороны украинских боевиков.

На момент оставления позиции 9 августа, потери среди ополчения составили 9 человек убитыми, точное число убитых с украинской стороны неизвестно, по некоторым оценкам невозвратные потери составили несколько сотен человек.

Закончить хочу отрывком из стихотворения Константина Симонова «Сын артиллериста» :

Оригинал взят у