Для военнопленных на 25-50 тыс. человек, которые будут работать над постройкой зданий для СС и полиции. После захвата большого числа военнопленных под Киевом в марте 1942 лагерь предполагалось увеличить до 250 тыс. человек, но из-за неудач на восточном фронте этим планам не суждено было сбыться. В марте 1942 года в Майданек начались массовые депортации Евреев из Польши и Словакии.

В 1939 году на территории Польши проживало около 3,5 млн. евреев (около 10% населения). До войны это большая диаспора в Европе. Для примера, сейчас в США насчитывается 6,5 млн, а в Израиле 5,8 млн. евреев. Во время войны польская диаспора была полностью уничтожена, по переписи населения 2002 года в Польше сейчас проживет около 1-2 тыс. евреев. Превоcходство арийской расы. Расовая гигиена . Под этим предлогом уничтожались представители национальных и социальных групп.

Лагерь занимал 270 гектаров, из которых под музей используется только 90. По последним данным через лагерь прошло около 150 тыс. человек, 80 тыс. из которых погибло, 60 тыс. из них евреи. Только шестая часть заключенных были советские военнопленные, большинство из которых раненые. В Майданеке был большой блок для раненых и больных.

Сейчас на территории лагеря действует музей, созданный в ноябре 1944 года.

"Приемный барак".

Газовая камера.

Баллоны с газом. Первоначально для умерщвления использовался угарный газ, затем - "Циклон Б"

Карта лагерей и тюрем в районе Люблина.

Барак с экспозицией.

Фашисты поставили уничтожение людей на промышленную основу. Никаких отходов. Ботинки использовались вторично.

Жилой барак.

Детский барак. В лагере содержались дети и женщины.

Колонна "Три орла" (немцев заключенные убеждали, что это три голубя), созданная в 1943 году заключенными лагеря.

Лагерь делился на блоки, между которыми была колючая проволока под напряжением.

Мавзолей.

В нем храниться пепел кремированных в лагере людей.

Крематорий.

Через концентрационные лагеря во время Второй мировой войны прошли миллионы людей. Они организовывались как Германией, так и СССР. В них попадало, как гражданское население с оккупированных или освобожденных территорий, так и захваченные в плен военные. Обе страны использовали пленных в народном хозяйстве и не сильно заботились об их здоровье и питании. Из 5,2 - 5,75 млн. советских военнопленных (к военнопленным в Германии относили в том числе и захваченных парт. работников и ветеранов) в германских лагерях выжило 1,8 млн., часть из них в последствии попало в ГУЛАГ. Военнопленные до 1965 года вообще не считались ветеранами войны.

Через советские лагеря для военнопленных армии Германии и ее союзников прошло 2,7 млн., по данным российских источников умерло в заключении 13%, по данным зарубежных источников каждый третий. Кто прав, сейчас сказать сложно, но в плен после Сталинградской битвы по различным данным, попало от 90 до 110 тыс. солдат немецкой армии и ее союзников, из них в германию после войны вернулось только 5 тыс. человек.

В настоящее время бывший лагерь смерти Третьего рейха Майданек, расположенный на окраине польского города Люблин, является музейным учреждением, включённым в Государственный реестр музеев.

17 июля 1941 года Адольф Гитлер отдал Генриху Гиммлеру распоряжение о полицейском надзоре над захваченными Германией восточными территориями. В тот же день Гиммлер назначил руководителя СС и полиции Дистрикта Люблин Одило Глобочника своим уполномоченным по созданию структуры СС и концлагерей на территории Генерал-губернаторства (оккупированной Польши).

Лагерь имел площадь 270 гектаров (около 90 гектаров используются ныне как территория музея). Был разделён на пять секций, одна из них предназначалась для женщин. Имелось множество различных зданий, а именно: 22 барака для заключённых, 2 административных барака, 227 заводских и производственных мастерских. У лагеря существовало 10 филиалов: Будзынь (под Красником), Грубешов, Люблин, Плашов (близ Кракова), Травники (под Вепшем) и т. д. Заключенные лагеря занимались принудительным трудом на собственных производствах, на фабрике по производству обмундирования и на оружейном заводе «Штейер-Даймлер-Пух».

Массовое уничтожение людей в газовых камерах началось в 1942 году. В качестве отравляющего газа сначала применялся моноксид углерода (угарный газ), а с апреля 1942-го Циклон Б. Майданек - один из двух лагерей смерти Третьего рейха, где использовался этот газ (второй - Освенцим). Первый крематорий для сожжения тел замученных был запущен во второй половине 1942 года (на 2 печи), второй - в сентябре 1943 года (на 5 печей).

Согласно уточненным данным в лагере побывало около 150 000 узников, умерщвлено около 80 000, из них евреев 60 000.

В настоящее время на территории лагеря Майданек действует мемориальный музей. Он был создан в ноябре 1944 года и стал первым музеем в Европе на месте бывшего гитлеровского концлагеря.

У входа на территорию лагеря в 1969 году был воздвигнут Памятник борьбы и мученичества (проект Виктора Толкина).

Возле крематория и расстрельных рвов сооружен мавзолей с бетонным куполом, под которым собран прах жертв.

Wiki: ru:Майданек en:Majdanek concentration camp de:KZ Majdanek es:Majdanek

Это описание достопримечательности Концентрационный лагерь Майданек в Люблине, Люблинском воеводстве (Польша). А также фотографии, отзывы и карта окрестностей. Узнайте историю, координаты, где находится и как туда добраться. Ознакомьтесь с другими местами на нашей интерактивной карте, получите более подробную информацию. Познайте мир лучше.

Нашу историю важно не забывать. Не из за того что это наша память, а что бы такого больше никогда не повторилось. То что случилось в этом лагере просто не передать словами. Это одна из самых больших трагедий в истории человечества. Помним…

История лагеря

Майданек (польск. Majdanek, нем. Konzentrationslager Lublin, Vernichtungslager Lublin), второй по величине гитлеровский лагерь смерти в Европе, был создан осенью 1941 года по приказу Генриха Гиммлера, во время его визита в Люблин. Цель лагеря смерти Майданек — полицейский надзор за окупироваными фашистами терреториями.

Лагерь был расположен в восточной части города Люблин на площади в 270 гектар, и строился под руководством офицера-инженера СС Ганса Каммлера.

Постройкой лагеря занимались около 2 тысяч советских военнопленных.

Было построенно 2 административных корпуса, 22 барака для заключенных, 227 заводских и производственных помещений, кухонный блок, душевые с помещениями для дезенфекции, лазарет и самое страшное здание в лагере смерти Майданек — газовые камеры и крематорий.

Территория, на которой размещались заключенные, была поделена на 6 зон, одна из зон была отведена под заключенных женщин. Поля для заключенных были окружены двойной колючей проволокой, по которой проходил ток высокого напряжения. Вдоль проволоки размещались сторожевые вышки.

А вот так выглядел барак для узников:

Первоначально лагерь смерти Майданек не был столь огромным и рассчитан был всего на 5 000 заключенных. Однако, после захвата фашистами большого количества советских военнопленных под Киевом, лагерь был увеличен и смог разместить 250 000 заключенных.

Сколько на самом деле побывало заключенных в лагере смерти Майданек, труно сказать даже сейчас. Номера заключенным, после смерти их носителей, выдавались повторно.

В 1941 и начале 1942 года заключенных использовали в рабском труде на фабрике по производству обмундирования и на оружейном заводе «Штейер-Даймлер-Пух». Одако, в 1942 году, после поражения фашистской Германии на многих франтах в ходе военных действий на территории СССР, немцы стали массово уничтожать заключенных в газовых камерах.

Сначало людей травили угарным газом, но с апреля 1942 года стали применять газ под названием Циклон Б. Но самая страшная трагедия произошла 3 ноября 1943 года. В ходе операции под кодовым названием «Erntefest» (Эрнтефес — праздник сбора урожая), в лагерях смерти Майданек, Понятова и Травники, были уничтожены все евреи из Люблинского района. В общей сложности были убиты от 40 000 до 43 000 человек.

Начиная с ноября 1943 года, в непосредственной близости от лагеря, заключенными были выкопаны рвы 100 метров длиной, 6 метров шириной и 3 метра глубиной. Утром 3 ноября всех евреев лагеря, а также близлежащих лагерей пригнали в Майданек. Их раздели и приказали лечь вдоль рва по «принципу черепицы»: то есть последующий заключенный ложился головой на спину предыдущего.

Группа эсэсовцев из примерно 100 человек целенаправленно убивала людей выстрелом в затылок. После того как первый «слой» заключенных был ликвидирован, фашисты повторяли экзекуцию до тех пор, пока 3-х метровая траншея не была полностью заполнена трупами людей. Во время расправы для заглушения выстрелов играла музыка. После этого трупы людей были прикрыты небольшим слоем земли.

Опасаясь наступающей Красной армии, и последующих разоблачений, все закопанные трупы заключенных были извлечены из своих могил и сожжены в крематории.

Спасенные советской армией заключенные (всего 2 500 человек) рассказывали, что дым из крематория валил не перестовая днем и ночью. Запах от сгоревшей человеческой плоти был ужасающим.

Сколько всего человек погибло в лагере смерти точно не известно. По официальным данным, через Майданек прошло 300 000 заключенных, из них уничтожено около 80 000 человек , в основном евреи и советские военно пленные. Советские историки дают другие цифры - 1 500 000 заключенных, из них 360 000 заключенных были уничтожены. Но суть даже не в цифрах, хотя они огромны, а в идеологии: почему некоторые нации могут считать что имеют право уничтожать себе подобных? Почему фашизм процветает и в наши дни?

Лагерь смерти Майданек прекратил свое существование 22 июля 1944 года в результате наступления советских войск. После войны лагерь некоторое время использовался НКВД для содержания немецких военнопленных и польских «врагов народа», в число последних входили бойцы из Армии Крайова (польского движения Сопротивления).

В настоящее время на территории л агеря смерти Майданек в 90 гектаров действует мемориальный музей.

Коменданты лагеря

С момента создания в сентябре 1941 года и до освобождения в июле 1944 года во главе лагеря стояли пять комендантов:

• Карл Кох — с июля по август 1941-42 года.
• Макс Кёгель — с августа по октябрь 1942 года.
• Герман Флорштед — с октября по ноябрь 1942-43 года.
• Штурмбаннфюрер СС Мартин Вейсс — с ноября по 1 мая 1943-44 года.
• Оберштурмбаннфюрер СС Артур Либехеншель — с 19 мая по 15 августа 1944 года.

Адрес и время работы музея

Адрес: Польша (Polska), Люблинское (Любельское) воеводство (Województwo lubelskie) воеводство, город Люблин (Lublin), ул. Дорога Мучеников Майданека (Droga Meczennikow Majdanka) 67 , официальный сайт: http://www.majdanek.eu.

Часы работы: по понедельникам музей закрыт. В зимнее время работает с 9:00 до 16:00, летом с 9:00 до 17:00.

Приблизительное время, необходимое для посещения музея:

• экскурсии — около 2,5 часов
• индивидуальная экскурсия — около 1,5 часов
• музейные уроки и другие образовательные мероприятия — 4,5 часа

Фото концлагеря

современное здание музея	мемориал концлагеря
сторожевая башня на въезде в концлагерь	заграждение из колючей проволоки
колючая проволока и сторожевые вышки лагеря	колючее и электрическое заграждение
барак для узников	в бараке для узников
нары для узников	душевая для узников
миллионы ботинок, туфель…	обувь некогда живших…
страшные экспонаты музея Майданек	экспозиция музея Майданек
обмундирование ССовцев	одежда заключенных
барак для заключенных лагеря	памятник жертвам фашизма
крематорий лагеря	стол для разделки людских тел
много печей…	печь для сжигания людей
печь для сжигания людей	печь для сжигания людей
мавзолей жертвам фашизма	мавзолей жертвам фашизма
мавзолей жертвам фашизма в лагере	людской пепел, много пепла…

На окраине польского города Люблин находится , музей на месте гитлеровского концентрационного лагеря. Майданек функционировал во время оккупации Польши Германией с октября 1941 г. по июль 1944 г. С октября 1942 года, в одной из секций начал действовать лагерь для женщин. Хотя проект никогда не предпологал создания в лагеря для детей, здесь содержались и дети – еврейские, белорусские и польские.

Немецкий концентрационный лагерь в Люблине , в народе называемый , был создан по приказу Генриха Гиммлера. Посещая Люблин в июле 1941 года, он поручил руководителю СС и полиции в Люблине Одило Глобочнику построить лагерь для 25-50 тысяч заключенных, которые должны были трудится на благо рейха». Лагерь должен был быть резервуаром свободной рабочей силы для реализации планов по созданию Германской империи на Востоке.

Осмотр экспозиции музея начинается с Памятника борьбы и мученичества по проекту Виктора Толкина, который был воздвигнут у входа на территорию лагеря в 1969 году. С этого места видно, какую огромную территорию занимал этот лагерь смерти. Лагерь имел площадь 270 гектаров (около 90 гектаров используются ныне как территория музея).

Лагерь был основан для изоляции и уничтожения тех, кого немцы считали врагами Третьего рейха. (официально нем. KL Lublin) – второй по величине гитлеровский концентрационный лагерь в Европе после Освенцима (Konzentrationslager Auschwitz-Birkenau) .

Территория концентрационного лагеря была разделена на пять секций (полей), одна из них предназначалась для женщин. Имелось множество построек: 22 барака для заключённых, каждый вместимостью около 200 заключенных, 2 административных барака, 227 заводских и производственных мастерских.

Для размещения заключенных были сколочены приитивные деревянные бараки, сделанные самими заключенными. В лагере не хватало элементарной санитарии, жилые бараки, как правило, были переполнены, остро нехватало воды, пищи, одежды и медикаментов. Эти условия жизни заключенных приводили к повышенной смертности.

Поля для заключенных были окружены двойной колючей проволокой, по которой проходил ток высокого напряжения. Вдоль проволоки размещались сторожевые вышки.

Вдоль этой ограды мы пошли к мавзолею.

Купол, который расположен рядом с кремоторием, укрывает большой холм из праха уничтоженных заключенных. Весной 1947 года землю смешанную с прахом погибших, которую нацисты планировали использовать для оплодотворения полей, свезли из разных мест лагеря в один курган. В течение нескольких месяцев было собрано около 1300 м³ земли. В шестидесятых годах над курганом был возведен мавзлей.

Надпись на мовзолее гласит: «Наша судьба для вас предостережение». Цитата из стихотворения польского поэта Францишека Фениковского (Franciszek Fenikowski ).

По современным официальным данным через прошло 300 000 заключённых, из них 40 % - евреи, 35 % - поляки, значительное число также составляли русские, украинцы и белорусы (главным образом, советские военнопленные); уничтожено около 80 000 человек (75 % - евреи). Советская историография даёт другие цифры - 1 500 000 заключённых и 360 000 жертв (данные, озвученнае комиссией в 1946 году). Поскольку в Майданеке номера заключенных использовались повторно, а не присваивались лишь одному узнику, то есть номер погибшего передавался вновь прибывшему, возникли трудности при подсчете жертв лагеря. О количестве жертв Майданека ученые до сих пор спорят.

Рядом с мавзолеем здание крематория.

С первых минут, пребывание заключенных неизбежно сопровождалось голодом, страхом, угнетение непосильным трудом и болезнями. За любые проступки узников, даже воображаемые незамедлительно назначалось суровое наказание. Заключенных расстреливали и умервщляли в газовых камерах. По последним данным, из 150 тысяч заключенных Майданека, погибли почти 80 000 человек, в том числе около 60 000 евреев. Чтобы скрыть следы на месте преступления, трупы жертв были сожжены на кострах или в крематории.

Гитлеровцам не удалось при отступлении уничтожить лагерь. Они успели только сжечь здание крематория, но печи сохранились. Уцелел стол, на котором палачи раздевали и рубили жертвы.

Функционирование концентрационного лагеря Люблин закончилось 23 июля 1944 года, когда в город вошла Красная Армия. На сайте музея говорится, что некоторое время спустя на территори НКВД содержало узников из арестованых членов польского подпольного сопротивления и плененных немецких солдат.

Идея увековечить память о жертвах концлагеря Майданек возникла задолго до основания нынешнего музея. В 1943 году группа заключенных по приказу начальника лагеря Капса возвела колонну с тремя птицами на вершине для того, чтобы украсить лагерь. Заключенные тайно положили под нее контейнер с прахом из крематория. Эта колонка лагерь стоит и сегодня посреди черных бараков (колонна трех орлов).

Барак № 62. С 2008 года выставочные экспозиции Государственного музея в Майданеке были сушественно расширены. Также были проведены работы по консервации и восстановлению исторических зданий (бараков). В одном из бараков экспонируется выставка «Пленники Майданека». Здесь можно услышать в записи воспоминания о лагере заключенных – жертв нацистских преследований и геноцида. Их индивидуальные судьбы составляют историю концлагеря в Люблине . Здесь хранятся некоторые личные вещи заключенных, фотографии и документы, связанные с деятельносьтью лагеря.

Банки, в которых хранился «Циклон Б» - пестицид на основе синильной кислоты, известный прежде всего использованием для массового уничтожения людей в газовых камерах лагерей смерти:

В соседних бараках можно увидеть еще несколько инсталяций, рассказывающих об ужасных событиях как на территории лагеря, так и о истории функционирования всей системы немецких лагерей на территории Европы.

Обувь жертв Майданека. Огромный склад доверху заполнен обувью, раздавленной, смятой, спрессованной в кучи. Тут тысячи башмаков, сапог, туфель. Страшно смотреть на эту груду мертвой обуви. Все это носили люди.

В бараке №47 организована инсталяция «Храм – место памяти о неизвестных жертвах» (Shrine – Miejsce Pamięci Bezimiennej Ofiary ). Проект Тадеуша Мысловского (Tadeusz Mysłowski) показывает символическую композицию (50 шаров, изготовленных из колючей проволоки, книга памяти жертв из 50 стран). В темноте барака звучит музыкальная оратория Збигнева Баргельского, фрагменты воспоминаний заключенных и молитвы поляков, евреев, русских, цыган.

Камера дезинфекции, и по совместительству газовая камера.

Посещение Государственного музея в доступно для посетителей только в рабочее время.

Территория и музей под открытым небом: с апреля по октябрь – 9.00-18.00 , с ноября по март – 9.00-16.00 .

Барак № 62 и центр услуг для посетителей (литература и переводчики): с апреля по октябрь – 9.00-17.00 , с ноября по март – 9.00-16.00 .

Родился в 1937 г. (по паспорту в 1939 г.) в деревне Хотоля на Витебщине. Весной 1943 г. был угнан немцами вместе с матерью в концлагерь Майданек. Освобожден Красной Армией 30 апреля 1945 г. Сейчас живет в подмосковной Балашихе. Инженер-экономист. Закончил Ленинградский инженерно-экономи­ческий институт.

В Управлении КГБ РБ по Витебской области хранятся материалы о репатриации из-за границы (1945 г.) Петро­вой Анны Ивановны, 1918 г. р., уроженки д. Брыли Суражского района Витебской области: «Проживая на оккупированной немцами территории, в д. Хотоля Суражского района, Петрова А. И. с сыном Александром в принудительном порядке в мае 1943 г. была вывезена в концлагерь г. Люблина, в 1944 г. (месяц не ука­зан) вывезена в концлагеря г. Равенсбрюк, Ноенбранденбург. Освобождена частями Красной Армии 30 апреля 1945 г.».

Была весна 1943 г. Было тихо. Только что прошел дождь. К нам в дом пришли два полицая, одетых в черную форму с белыми повязками на рукавах. Они приказали нам идти с ними. Ничего с собой брать не разрешили. Сказали, что нас только зарегист­рируют и отпустят. Взять с собой можно было документы. Мне передалось волнение, мгновенно охватившее взрослых. Все чув­ствовали - вот он первый шаг к нашей гибели. Никто полицаям не верил. Они были с оружием. Малейшая зацепка - и с нами будет другой разговор.

Бабушка Лиза сказала: «Надо идти». Мы собрались и пошли по мокрой песчаной дороге. Чувствовали свою беспомощность перед этими вооруженными людьми. Я плакал. Полицай взял меня на руки и отдал свою фуражку, чтобы успокоить меня. Он хорошо знал, что нас ведут туда, откуда не выходят,- в фашистский лагерь уничтожения.

Нас собрали на сборном пункте Тарасенки. Хорошо помню - кормили нас гнилой баландой. Людей было много. К нам подошел немец с автоматом, в наброшенной на военную форму шубе. Он приказал тете Нине - дочери бабушки - следовать за ним. Тетя Нина была молодая. Впоследствии я узнал - молодых сразу заста­вляли работать - рыть для немцев траншеи.

Я все это время был с бабушкой, мама болела тифом. К Тарасенкам ее вели родные отца. Они помогали ей и скрывали от взглядов фашистов. Всем было известно, что при малейшем подо­зрении на болезнь немцы расстреливали. С больными они не возились - им были нужны здоровые рабы.

Со сборного пункта Тарасенки нас доставили на железнодо­рожный вокзал Витебска. Разместились в железнодорожном вок­зале. Ночью началась бомбежка. Очевидно, наши самолеты били по фашистским скоплениям. Бабушка меня успокаивала, говори­ла, что это весенний гром и он скоро пройдет.

Утром нас погрузили в вагоны и повезли по направлению к Германии. Охраняли нас конвоиры. Одежда на них была военная немецкая, но говорили они на русском языке. Возможно, это были предатели - власовцы.

Прибыли в город Люблин (завоеванная Германией территория Польши). Перед нами фашистский лагерь уничтожения Майданек. Нас рассортировали. Стариков отдельно, женщин и детей отдель­но. Построили в колонну и погнали в баню. Вокруг много немцев, овчарки. Помню, как мы стояли в колонне, впереди была седая пожилая женщина. Она что-то сказала против немцев. Так ее прямо у нас на глазах начали бить палками по спине. Били до тех пор, пока у нее не хлынула кровь из горла и она упала, вся обмякнув.

Мыли нас под душем. Было большое скопление людей. Везде шмыгали одетые в немецкую форму женщины. Немцы спешили. Маму мою и тетю Фрузу одели в полосатую одежду - одежду немецких рабов. Нас, детей и бабушку, одели в гражданскую одежду. Я спросил у бабушки: «Откуда эта одежда?» Бабушка ответила, что эта одежда осталась от загубленных и сожженных здесь людей. Она сказала: «Смотри, внучек, и, если останешься живым, запоминай, как нас здесь будут убивать; ведь отсюда не выходят». Хорошо было известно, что Гитлер приказал уничтожить славян на 50%, оставшиеся будут германскими рабами. Лагеря уничтожения служили для этой цели.

Все последующее время я старался увидеть, понять и запом­нить, каким образом нас будут уничтожать немцы.

Нас, детей и женщин, погнали дальше, через проходную лагеря смерти. Помню проходную с фашистами и собаками. Около про­ходной - чистота, растут маргаритки. Далеко просматривается территория лагеря. Многорядная колючая проволока - огражде­ние под электрическим током. Частые вышки с фашистами и пулеметами. Справа и слева стоят ряды больших деревянных бараков. Нас с бабушкой, мамой и тетей Фрузой разместили в одном из бараков. Помню двухъярусные деревянные нары. Соломенные матрасы, соломенные подушки. Вместо обычных наволочек - бу­мажные сетчатые, через которые пролезала солома и колола голову, а солома от матраса колола все тело. Дали очень легкие, холодные одеяла. Маленькая железная печка была не в состоя­нии прогреть весь большой барак с его многочисленными щелями. И под тонкими, холодными одеялами по ночам нельзя было укрыться от ветра, гуляющего по бараку. Люди замерзали. Некоторые утром и не просыпались, умирали от холода. Один из методов немцев — уничтожать холодом. Прикрыться ночью чем-либо из одежды было бесполезно, так как одежда наша была легкой, а на ногах — деревянные колодки.

Утром нас всех поднимали на аппель в 6 часов утра. Немцы с собаками строили, проверяли и гнали нас на «завтрак», а затем мою маму, тетю Фрузу и других женщин гнали за колючую проволоку работать на полях. Работали они от темна до темна под контролем немцев с собаками. На работе их били, подгоняли, травили собаками, не разрешали брать овощи с грядки для себя или с собой.

При возвращении женщин тщательно проверяли на проходной. Помогали при этом немецкие овчарки. Помню, как у одной жен­щины нашли картошку. Эта картошка покатилась по земле. Жен­щину били палками по спине, пока она не упала. Ее бросили в автомашину, которая отвозила мертвых и полуживых истощен­ных людей для сжигания в крематорий.

Работали женщины по 18 часов в сутки без выходных, предельно напрягая свои физические возможности. Загнать людей на работе до смерти - это метод уничтожения людей в лагере Майданек.

Утром нас кормили гнилой баландой. В обед - опять гнилая баланда, вечером - гнилая баланда. Так кормили сегодня, завтра, неделю, месяц, полгода. От такой пищи люди слабели. Совсем истощенных людей помещали в барак - «лазарет», и оттуда уже никто не возвращался.

Помню, как из одного барака выносили мертвых и полуживых, совершенно истощенных людей и бросали на тележку, некоторые из этих людей еще двигались, но их уже посыпали хлоркой, чтобы затем отвезти в крематорий. Немцы убивали нас голодом.

Помню своего троюродного брата Мишу, сына тети Тани, до­веденного до такой степени истощения, что, когда давали ему баланду, она, не усваиваясь организмом, тут же выливалась у него через задний проход. Однажды, примерно через полгода, дали нам по маленькому кусочку конской колбасы. Тетя Таня, чтобы спасти Мишу, отдала ему всю колбасу, которую дали ей на всю ее семью. Но ее дочь Лида вырвала эту колбасу у Миши и съела. Тетя Таня плакала. Она не знала, как еще помочь Мише. Скоро Миша умер. Умерла и мать тети Тани.

Моя мама, чтобы я не умер, старалась принести что-либо с поля, хотя это было смертельно опасно. Маме удалось это только один раз - она принесла мне сурепку. Чтобы я не умер, мама просила меня, чтобы я бегал в другой барак, где были заключенные поляки, и просил у них еду. Я бегал к ним. Поляки иногда получали посылки.

Когда нас кормили в нашем бараке, давали гнилую баланду - то все миски из-под еды были покрыты толстым слоем человечес­кой слюны — дети по нескольку раз вылизывали эти миски.

Однажды, когда я был рядом с колючей проволокой, мимо проезжали польские рабочие на велосипедах. Один из них остано­вился и бросил мне пшеничную плюшку с маком. Так и остался в моей памяти аппетитный вкус этой булки.

Окружавшие меня взрослые очень волновались за нашего дедушку Петю, находившегося в соседнем лагере. Нас разделяла колючая проволока под током и вышки с немцами и пулеметами. Бабушка часто брала меня за руку, и мы шли к колючей проволоке смотреть на лагерь, где были дедушка Петя и отец тети Тани. Это был лагерь для стариков.

Днем дедушка Петя был на работе. Они работали с киркой - добывали известняк. Вечером их пригоняли. Мы видели, как их выстраивали в колонну и по очереди заставляли ложиться на стол. Их били палками. Затем их заставляли бежать большое расстоя­ние. Тех, кто во время бега падал, фашисты пристреливали на месте. И так каждый вечер. За что их били, в чем они провини­лись- мы не знали.

Сначала мы с бабушкой видели дедушку Петю и отца тети Тани. Затем мы их перестали видеть в этих экзекуциях. Позже мы узнали, что их забили палками и сожгли в крематории.

Сейчас известно, что земля вокруг лагеря Майданек покрыта толстым слоем человеческого пепла.

Немцы были очень чистоплотны — у всех, кто был в лагере, не было ни одной вши. Немцы аккуратно в газовых камерах прогазовывали нашу одежду для профилактики.

Немцы любили и чистоту и порядок. Вокруг лагеря цвели маргаритки. И точно так же - чистенько и аккуратно - немцы уничтожали нас.

А жизнь за проволокой продолжалась. По шоссе, видимому из лагеря, часто проходили колонны немцев. Слышались их бодрые, веселые песни.

В лагере немцы жестоко распоряжались жизнями людей. По­мню, однажды привезли много людей еврейской национальности.

Евреев не заставляли работать. Евреи иногда парочками прогули­вались по территории лагеря. Их нормально кормили. Но через некоторое время к евреям подъехало много автомашин с воору­женными немцами и с собаками. Немцы стали отбирать у евреев детей, якобы в баню. Но родителей трудно обмануть. Они знали, что детей берут, для того чтобы живыми сжечь в крематории. Над лагерем был громкий крик и плач. Слышались выстрелы, лай собак. До сих пор сердце разрывается от полной нашей беспомощ­ности и беззащитности. Не выходит из памяти у меня эта картина. Многих еврейских матерей отливали водой - они падали в об­морок. Немцы увезли детей, и над лагерем затем долгое время стоял тяжелый запах сожженных волос, костей, человеческого тела. Детей сожгли заживо.

Через некоторое время эти же машины, также с вооружен­ными немцами и с собаками, приехали и стали забирать взрослых евреев. Сказывался опыт извергов-фашистов по уничтожению лю­дей. На этот раз такого крика уже не было. Взрослых евреев было легче грузить в машины. После убийства детей у родителей была подорвана психика и они шли вслед за своими погибшими детьми не сопротивляясь. Этих евреев также сожгли живьем. Опять об­лако тяжелого запаха сожженного человеческого тела долго стояло над лагерем.

Помню, как немцы стали отделять нас, детей, от наших матерей в отдельный барак. До сих пор стоят у меня в глазах истощенные детские худенькие тельца в этом отдельном бараке. У некоторых детишек от крайнего истощения вываливалась прямая кишка, и блоковые постоянно вправляли этим несчастным прямую кишку на место. Они умирали часто - эти мальчики и девочки.

Однажды моя мама каким-то чудом пробралась ко мне в ба­рак. Она увидела, что у меня старые, очень поношенные, рваные ботинки, и взяла свободные - ничейные,- но еще хорошие и дала их мне. Блоковая это заметила. Она прямо на моих глазах начала хлестать резиновым хлыстом мою маму по лицу и по телу. Брыз­нула кровь. Так и остались у меня в памяти эти ботинки, забрыз­ганные кровью моей мамы. Ее, всю окровавленную и в слезах, блоковая вышвырнула из барака.

По лагерю поползли слухи о приближении линии фронта, и что некоторых будут угонять из лагеря дальше - в глубь Германии. Моя мама узнала, что и ее будут угонять тоже. В лагере она познакомилась с заключенной полькой Иреной, которую должны были освободить. Мама просила Ирену, чтобы та усыновила меня и взяла с собой, когда ее выпустят на волю. У мамы не было уверенности в том, что она останется живой. Ирена познакомилась со мной, подарила мне хорошие ботиночки и красивые брючки. Она подкармливала меня и ждала, когда нас вместе выпустят на волю. Но у меня не было никаких сил, чтобы разлучиться с мамой. Я хотел быть только с ней.

Пришло время - Ирену выпускают на свободу, а я остаюсь со своей мамой. Но наше с ней расставание приближалось. Мама об этом знала. Она подарила мне желтый платочек - цвет разлуки - и показала мне свой такой же желтый платочек. Мама сказала, что, когда ее будут угонять, она будет махать мне своим платочком, а я должен буду махать ей своим. Это мама придумала для того, чтобы мы дольше видели друг друга. Она была уверена, что мы расстаемся навеки. И день расставания наступил. Было много немцев, немок, собак. В полосатой одежде мама стояла в отправляемой колонне. Я стоял с тетей Фрузой. Колонну с мамой погнали.

Вот мама уже в проходной, вот - на шоссе за проходной - уходит мама.

Я все вижу - она машет мне своим желтым платочком. Сердце мое разрывалось. Я кричал на весь лагерь Майданек. Чтобы как-то успокоить меня, молодая немка в военной форме взяла меня на руки и начала успокаивать. Я продолжал кричать. Я бил ее маленькими, детскими своими ножками. Немка жалела меня и только гладила своей рукой по моей голове. Конечно, дрогнет сердце у любой женщины, будь то и немка.

Колонна с мамой ушла. Все стали расходиться. Тетя Фруза взяла меня за руку и увела в опустевший барак. Она обула меня в хорошие сапоги и всячески успокаивала.

Шло время, и начали увозить из лагеря и нас, детей. С нами как воспитательницу немцы взяли тетю Таню. С тетей Таней были и ее дети, я и мой двоюродный брат Яша, сын тети Фрузы. Нас погру­зили в вагоны, и мы поехали. Проезжали разбитую Варшаву.

Привезли в город Лодзь, в детский концлагерь. Территория концлагеря окружена колючей проволокой под током. Здесь так­же вышки с охраной, охрана на проходной. Поместили нас в боль­шом многоэтажном кирпичном здании. Там были металлические винтовые лестницы, многоярусные нары. Одели нас в серую одеж­ду. Кормили так, чтобы только не умерли,- очень скромно. На первом этаже здания было простейшее механическое слесарное оборудование: наковальни, напильники и прочее. Нас приобщали к труду, готовили рабов для Германии.

Ясно было, что за людей нас здесь не считали. Рядом с нашим концлагерем был большой зверинец, где выращивались различ­ные животные: лисы, ондатры - для одежды немцев. По нашим умственным способностям немцы ставили нас на один уровень со зверями.

Немцы очень следили за чистотой. Часто мыли нас в бане. Иногда водили на прогулку в окрестности города Лодзи, чтобы мы не были дохлыми. Ведь в дальнейшем мы должны были выпол­нять тяжелую физическую работу для Германии.

Помню, как я ловил кузнечиков на окраине города в зеленой траве. Как это было радостно, выйдя из-за колючей проволоки. Иногда колонной нас проводили по улицам. Как жадно я смотрел на спелые вишни в садах окрестных домиков! Находившиеся с на­ми русские воспитатели рассказывали нам произведения русских писателей.

Шло время. Люди нашего лагеря чувствовали приближение линии фронта. Помню, я часто сидел на подоконнике четвертого этажа нашего здания вместе с другими ребятами. Мы видели бесконечное движение автомашин с немцами с востока на запад. Немцы отступали. Иногда их автомашины останавливались, и нем­цы в белых халатах выскакивали из машин и бегали, похлопывая друг друга, - грелись. Затем машины вновь уходили. Мы радова­лись, чувствовали приближение освобождения. Наконец, стали слышны звуки разрывов снарядов.

Наступила зима 1945 г. Узники концлагеря очень хотели, чтобы освобождение произошло внезапно и быстро. Иначе фашисты нас успеют расстрелять. Однажды мощная канонада продолжалась всю ночь. А когда наступило утро - вокруг нашего концлагеря стояли рядами советские танки, автомашины с советскими сол­датами. Это были части Советской Армии под командованием Г. К. Жукова. Советской Армией нам была дана жизнь.

Помню, как, в окружении охраны, Г.К. Жуков разговаривал со взрослыми нашими воспитателями. Говорили, что Жуков написал донесение И. В. Сталину, что в г. Лодзи обнаружен детский конц­лагерь, и Георгий Константинович просил Сталина срочно выслать по этому адресу транспорт, людей, врачей для отправки детей на Родину.

Я подошел к танку и заговорил с танкистом. Танкист обрадовал­ся, когда услышал русскую речь от мальчика. Это был совсем еще молодой танкист. Где-то дома ждал его, возможно, такой же маленький мальчик, его брат. Это было не холодно-враждебное отношение солдата-немца, а родное отношение русского солдата. Он накормил меня тушенкой, посадил в машину, показал приборы.

Прошло некоторое время. Был теплый весенний день 1945 г. К нашему большому кирпичному дому бывшего концлагеря подъ­ехало много автобусов. Нас погрузили для отправки на Родину. Было родное отношение русских с русскими. Нет окриков, ударов палок, собак. Родные русские лица, военные. С нами была тетя Таня. Затем на железнодорожной станции мы пересели на поезд, следовавший на Родину. Все мы были слабые после концлагеря. Тетя Таня также была слаба, и у нее недоставало сил смотреть за нами. Когда поезд проходил через Киев, мы с двоюродным братом Яшей отстали от поезда на остановке, заглядевшись на садивших­ся в автобус наших мальчиков и девочек, которых некому было довезти до дома. Тетя Таня уехала домой, в Хатолю, без нас.

Нас с Яшей посадили.в автобус в Киеве, как детей, отставших от поезда. Привезли в детприемник, но не в тот, в котором разместили знакомых наших ребят, а на которых смотрели мы с Яшей, когда отстали от поезда. Нам с Яшей было одиноко среди незнакомых ребят. Мы тосковали и просили, чтобы нас перевели к своим знакомым ребятам. Скоро нас перевели. Мы встретились, и стало немного веселее. Это был детприемник города Киева для детей, привезенных из Германии.

Воспитатели были и русские, и украинцы. Они относились к нам как к родным. Каждый из них знал, что такое фашистские лагеря смерти. Они знали о наших мучениях. Все мы были ослаблены и истощены. Нас кормили регулярно и без ограничений. Одевали хорошо и тепло. Каждый спал на отдельной кроватке. Регулярно мы занимались физическими упражнениями. Водили на прогулки в окрестности города Киева и кормили даже там. С нами занима­лись лучшие педагоги. Помню, как мы разучивали русские народ­ные песни. Вокруг в помещении висели портреты советских пол­ководцев. Висел здесь и портрет маршала Георгия Константинови­ча Жукова.

Рядом с нами был военный госпиталь. Мы часто общались с ранеными бойцами, слышали от них военные рассказы. Нас водили на кладбище, где часто хоронили военных, умерших от ран.

Время шло. Мы несколько окрепли и повзрослели. И вот одна­жды к нам с Яшей подбежала девочка из нашего отряда и сказала Яше, что к нему приехал его отец. Мы с Яшей побежали навстречу. Но это оказался не отец Яши, а брат его отца, дядя Вася. Дядя Вася сказал, что здесь, в Киеве, он работает. Он сказал, что тетя Таня написала ему письмо, где сообщила, что мы с Яшей отстали от поезда. Она просила его отыскать нас и привезти домой, в деревню Хатолю. Дядя Вася рассказал об этом случае нашим воспитателям. Воспитатели отпустили нас вместе с дядей Васей. Нас начали собирать в дорогу. Одели в самую лучшую матросскую одежду. Она была красивая и теплая. Дали хорошую обувь. Обес­печили питанием на дорогу. И мы поехали с дядей Васей домой на пароходе по реке Днепру.

Дядя Вася привез нас в Хатолю к своей матери. Она жила в одном из уцелевших после фашистов домиков. Затем о моем прибытии в деревню Хатолю сообщили родным моей матери - тете Насте, старшей сестре моей мамы. За мной пришла дочь тети Насти Фруза и увела меня к себе домой - в деревню Барки. Это недалеко от деревни Хатоли. Здесь в землянке я некоторое время жил у тети Насти. Тетя Настя и Фруза относились ко мне хорошо, ведь они мои родные по линии моей мамы. Но я не понравился новому мужу тети Насти, дяде Панасу (прежний муж тети Насти Павел погиб в первые дни войны). Дядя Панас всякими словами задевал меня. Может быть, потому, что я был лишний человек у них в семье и ел лишний кусок хлеба. Это угнетало меня - родительской ласки не было. Я тосковал по своим родителям.

Фото с матерью, 1946 г.

Шло время. И вот однажды в землянку, где я жил, вошла моя мама. Я был маленький и не мог осознать глубину и ничтожную вероятность возможности этой встречи. Но передо мной стояла моя мама. Собаки, удары резиновых жгутов, запах сожженных людей, трупы истощенных узников, мой крик на весь лагерь Майданек, когда уходила от меня моя мама; невозможность уйти от расстрела, когда фашисты отступали. «Мама, как же ты осталась жива?» Я плакал, сердце мое колотилось. Успокоиться я не мог. Мама молча успокаивала меня. Бережными руками мама просмо­трела всю мою одежду. Надела на меня кое-что новенькое. А я все плакал…