Dark They Were, and Golden-eyed
Н. Галь, наследники, 2016
Издание на русском языке. ООО «Издательство «Эксмо», 2016
* * *
Ракета остывала, обдуваемая ветром с лугов. Щелкнула и распахнулась дверца. Из люка выступили мужчина, женщина и трое детей. Другие пассажиры уже уходили, перешептываясь, по марсианскому лугу, и этот человек остался один со своей семьей.
Волосы его трепетали на ветру, каждая клеточка в теле напряглась, чувство было такое, словно он очутился под колпаком, откуда выкачивают воздух. Жена стояла на шаг впереди, и ему казалось – сейчас она улетит, рассеется как дым. И детей – пушинки одуванчика – вот-вот разнесет ветрами во все концы Марса.
Дети подняли головы и посмотрели на него – так смотрят люди на солнце, чтоб определить, что за пора настала в их жизни. Лицо его застыло.
– Что-нибудь не так? – спросила жена.
– Идем назад, в ракету.
– Ты хочешь вернуться на Землю?
– Да. Слушай!
Дул ветер, будто хотел развеять их в пыль. Кажется, еще миг – и воздух Марса высосет его душу, как высасывают мозг из кости. Он словно погрузился в какой-то химический состав, в котором растворяется разум и сгорает прошлое.
Они смотрели на невысокие марсианские горы, придавленные тяжестью тысячелетий. Смотрели на древние города, затерянные в лугах, будто хрупкие детские косточки, раскиданные в зыбких озерах трав.
– Выше голову, Гарри! – сказала жена. – Отступать поздно. Мы пролетели шестьдесят с лишком миллионов миль.
Светловолосые дети громко закричали, словно бросая вызов высокому марсианскому небу. Но отклика не было, только быстрый ветер свистел в жесткой траве.
Похолодевшими руками человек подхватил чемоданы.
Он сказал это так, будто стоял на берегу и надо было войти в море и утонуть.
Они вступили в город.
Его звали Гарри Битеринг, жену – Кора, детей – Дэн, Лора и Дэвид. Они построили себе маленький белый домик, где приятно было утром вкусно позавтракать, но страх не уходил. Непрошеный собеседник, он был третьим, когда муж и жена шептались за полночь в постели и просыпались на рассвете.
– У меня знаешь какое чувство? – говорил Гарри. – Будто я крупинка соли и меня бросили в горную речку. Мы здесь чужие. Мы – с Земли. А это Марс. Он создан для марсиан. Ради всего святого, Кора, давай купим билеты и вернемся домой!
Но жена только головой качала:
– Рано или поздно Земле не миновать атомной бомбы. А здесь мы уцелеем.
– Уцелеем, но сойдем с ума!
«Тик-так, семь утра, вставать пора!» – пел будильник.
И они вставали.
Какое-то смутное чувство заставляло Битеринга каждое утро осматривать и проверять все вокруг, даже теплую почву и ярко-красные герани в горшках, он словно ждал – вдруг случится неладное?! В шесть утра ракета с Земли доставляла свеженькую, с пылу с жару, газету. За завтраком Гарри просматривал ее. Он старался быть общительным.
– Сейчас все – как было в пору заселения новых земель, – бодро рассуждал он. – Вот увидите, через десять лет на Марсе будет миллион землян. И большие города будут, и все на свете! А говорили, ничего у нас не выйдет. Говорили, марсиане не простят нам вторжения. Да где ж тут марсиане? Мы не встретили ни души. Пустые города нашли, это да, но там никто не живет. Верно я говорю?
Дом захлестнуло бурным порывом ветра. Когда перестали дребезжать оконные стекла, Битеринг с трудом сглотнул и обвел взглядом детей.
– Не знаю, – сказал Дэвид, – может, кругом и есть марсиане, да мы их не видим. Ночью я их вроде слышу иногда. Ветер слышу. Песок стучит в окно. Я иногда пугаюсь. И потом, в горах еще целы города, там когда-то жили марсиане. И знаешь, папа, в этих городах вроде что-то прячется, кто-то ходит. Может, марсианам не нравится, что мы сюда заявились? Может, они хотят нам отомстить?
– Чепуха! – Битеринг поглядел в окно. – Мы народ порядочный, не свиньи какие-нибудь. – Он посмотрел на детей. – В каждом вымершем городе водятся привидения. То бишь воспоминания. – Теперь он неотрывно смотрел вдаль, на горы. – Глядишь на лестницу и думаешь: а как по ней ходили марсиане, какие они были с виду? Глядишь на марсианские картины и думаешь: а на что был похож художник? И воображаешь себе этакий маленький призрак, воспоминание. Вполне естественно. Это все фантазия. – Он помолчал. – Надеюсь, ты не забирался в эти развалины и не рыскал там?
Дэвид, младший из детей, потупился.
– Нет, папа.
– А все-таки что-нибудь да случится, – сказал Дэвид. – Вот увидишь!
* * *
Это случилось в тот же день. Лора шла по улице неверными шагами, вся в слезах. Как слепая, шатаясь, взбежала на крыльцо.
– Мама, папа… на Земле война! – Она громко всхлипнула. – Только что был радиосигнал. На Нью-Йорк сброшены атомные бомбы! Все межпланетные ракеты взорвались. На Марс никогда больше не прилетят ракеты, никогда!
– Ох, Гарри! – Миссис Битеринг пошатнулась, ухватилась за мужа и дочь.
– Это верно, Лора? – тихо спросил Битеринг.
– Мы пропадем на Марсе, никогда нам отсюда не выбраться!
И долго никто не говорил ни слова, только шумел предвечерний ветер.
«Одни, – думал Битеринг. – Нас тут всего-то жалкая тысяча. И нет возврата. Нет возврата. Нет». Его бросило в жар от страха, он обливался потом, лоб, ладони, все тело стало влажное. Ему хотелось ударить Лору, закричать: «Неправда, ты лжешь! Ракеты вернутся!» Но он обнял дочь, погладил по голове и сказал:
– Когда-нибудь ракеты все-таки прорвутся к нам.
– Что ж теперь будет, отец?
– Будем делать свое дело. Возделывать поля, растить детей. Ждать. Жизнь должна идти своим чередом, а там война кончится, и опять прилетят ракеты.
На крыльцо поднялись Дэн и Дэвид.
– Мальчики, – начал отец, глядя поверх их голов, – мне надо вам кое-что сказать.
– Мы уже знаем, – сказали сыновья.
Несколько дней после этого Битеринг часами бродил по саду, в одиночку борясь со страхом. Пока ракеты плели свою серебряную паутину меж планетами, он еще мог мириться с Марсом. Он твердил себе: если захочу, завтра же куплю билет и вернусь на Землю.
А теперь серебряные нити порваны, ракеты валяются бесформенной грудой оплавленных металлических каркасов и перепутанной проволоки. Люди Земли покинуты на чужой планете, среди смуглых песков, на пьянящем ветру; их жарко позолотит марсианское лето и уберут в житницы марсианские зимы. Что станется с ним и с его близкими? Марс только и ждал этого часа. Теперь он их пожрет.
Сжимая трясущимися руками заступ, Битеринг опустился на колени возле клумбы. «Работать, – думал он, – работать и забыть обо всем на свете».
Он поднял глаза и посмотрел на горы. Некогда у этих вершин были гордые марсианские имена. Земляне, упавшие с неба, смотрели на марсианские холмы, реки, моря – у всего этого были имена, но для пришельцев все оставалось безымянным. Некогда марсиане возвели города и дали названия городам; восходили на горные вершины и дали названия вершинам; плавали по морям и дали названия морям. Горы рассыпались, моря пересохли, города обратились в развалины. И все же земляне втайне чувствовали себя виноватыми, когда давали новые названия этим древним холмам и долинам.
Конец ознакомительного фрагмента.
Текст предоставлен ООО «ЛитРес».
Прочитайте эту книгу целиком, купив полную легальную версию на ЛитРес.
Безопасно оплатить книгу можно банковской картой Visa, MasterCard, Maestro, со счета мобильного телефона, с платежного терминала, в салоне МТС или Связной, через PayPal, WebMoney, Яндекс.Деньги, QIWI Кошелек, бонусными картами или другим удобным Вам способом.
Они бежали от страшной войны. Они искали мира и покоя для себя и своих детей. Они желали обрести новый дом.
Но какое иное будущее могли дать земляне новой планете, если не повторение истории, случившейся на Земле? Да, прошло бы не так много времени, и на Марсе появились бы миллиарды людей, большие города и всё на свете - как виделось одному из героев книги.
Это уже не был бы Марс.
С землянами пришли бы их страсти и страхи, беды и радости, тревоги и печали. Не все они плохи. Но все они - земные. Кто сказал, что им есть место ЗДЕСЬ?
Земляне неизменно принесли бы на Марс свою ненависть, от которой не суждено убежать, даже пролетев «шестьдесят с лишком миллионов миль».
А с ней на Марс пришла бы и война.
Марс не захотел умирать вместе с землянами.
Наверное, он мог бы сдуть горсточку (пока ещё) пришельцев, как мы сдуваем пепел с ладоней.
Но мудрый древний Марс был милосерден к людям.
Они бежали от войны? Здесь они никогда не захотят её снова начать.
Люди искали мир и покой? Он будет в них.
А новый дом станет РОДНЫМ. По-настоящему.
Люди получат то, за чем пришли. Разве это плохо? Может, так и правильно?..
Оценка: 10
Вот Мир. Были времена, когда здесь жили люди: «строили города и называли их; покоряли вершины и называли их; пересекали моря и называли их». А потом время растворило их в пыльной почве и исчезающей воде рек, испарило легким туманом воспоминаний в небо и рассеяло среди звезд. Но Мир ждал и ждал, пока не пришли другие люди и не начали давать новые имена...
Удивительно волшебный и проникновенный рассказ. О застывшем в ожидании новой Жизни древнем Марсе, где ветер гонит пыль из давних воспоминаний и событий. Мире, готовом распахнуть ей свои объятия. И ему не нужны покорители, которые придут и изменят все вокруг, дадут новые имена и забудут обитавших до них. Он ждет возвращения былой Славы, изменяя под себя непрошеных пришельцев, предлагая им взамен все свои чудеса, позволяя погрузиться в свои медленно текущие реки и бродить по древним, извилистым, мозаичным тропинкам среди все еще бьющих фонтанов.
Потрясающая идея Мира, укрощающего агрессивных и непрошеных гостей и делающего их не просто своими союзниками, а мирными и добрыми обитателями, врастающими корнями в обретенный Дом. И пусть прилетают следующие завоеватели со своими новыми именами: планета и для них приготовила далекие синие горы, которые манят взглянуть на них золотыми глазами.
Или все наоборот - люди смогли вписаться в новое окружение и так приспособиться, что и не отличишь теперь, кто из них родился здесь, а кто- пришел издалека. И подумалось, что же несправедливость такая на нашей Земле, что ничего не может она поделать с Человеком, его жадностью и агрессивностью. Может, всем на Марс?
Оценка: 9
Один из самых красивых рассказов мировой фантастики. Причем великолепны как замысел, так и его текстовая реализация, написанная, кстати, очень простым, чуть ли не бытовым языком. Описываемый процесс преображения (или перерождения, если хотите) героев рассказа настолько захватывает, что оторваться от него можно только после того, как прочитана последняя фраза (кстати, настолько правильная и нужная в финале этого произведения, что так и хочется еще раз воскликнуть «Браво, Мастер!»).
Отдельно следует сказать о Марсе Брэдбери. Он до того необычен, до того завораживающ, до того красив, что, если бы среди читателей проводился конкурс на самый любимый литературный образ Марса, многие бы без сомнения отдали свой голос за Марс из «Марсианских хроник» Брэдбери...
Оценка: 10
Одно из самых лучших, а может быть и самое лучшее фантастическое произведение малой формы из прочитанных мной. Рей Брэдбери отличается от своих коллег тем, что подходит к тексту, не как творец, которому известны все входы и выходы, а как мечтательный талантливый подросток. Каждый шаг - открытие. Каждая страница - новая тайна. Мужая, набираясь опыта, узнавая мир с разных сторон, автор непостижимым образом сохранил своего «внутреннего млаьчика» незамутненным. Кажется и сама смерть не знает как к нему подступиться.
«Были они смуглые и золотоглазые» относится к неканоническим «Марсианским хроникам». С одной стороны - этот рассказ является гимном личной свободе, с другой - своего рода искупительным финалом всех бед принесенных на Марс людьми. Однако в основе повествования лежит идея о вечном необоримом круговороте жизни, переходящей из одной формы в другую. В этом весь Брэдбери, неизменно сохраняющий в сердце печали зерно светлой надежды.
Оценка: 10
Один из моих любимых рассказов во всем цикле - тихая, исподволь, изящная и неумолимая победа Марса над вторгшимися «чужими», над земной пошлостью, хамством, слепотой. Утонченное возмездие, настигающее людей, считавших себя покорителями новых границ.
Оценка: 10
Идея этого рассказа потрясающая по своей глубине.
ЛЮди постоянно взаимодействуют со средой в которой оказываются, и стоит им забыть про свои корни, они поглощаються этой средой и перестают быть собой. Простая истина, трансформированная писателем в поражающую воображение историю превращения людей в марсиан, завораживает и пугает, увлекает и заставляет задуматься.
Оценка: 10
До чего же много Брэдбери умудряется вкладывать порой в свои рассказы. Кто-то может увидеть здесь историю о том, что единственный способ выжить - подстроиться под изменившиеся обстоятельства. Кто-то решит, что скрытое влияние всегда оказывается сильней и эффективней, чем явное воздействие. Для кого-то - это напоминание о том, что от себя не убежишь даже на Марс. А кто-то просто увидит в этом мудрую и грустную притчу о человечестве. Так что же, неужели мы действтиельно плохи настолько, что нам не стоит жить? Что лучше нам измениться настолько, что лишиться при этом своей сущности? Или это просто коварный, таинственный и прекрасный Марс снова шутит с нами странные шутки вместе с волшебником Брэдбери и пускает нам морок в глаза?
Оценка: 8
Поэтика Брэдбери такова, что он никогда не пытается объяснить и разложить все по полочкам. Мне кажется, что для него это не важно. Главное - создать глубокий эмоциональный настрой, по большей части, добрый, чуточку грустный, даже если вокруг творятся неправедные дела. Переход на новую ступень ближе к космической цивилизации для земного человека совершенно неведомое явление, которое повлечет за собой не только физическую реконструкцию, но и ментальную. Отказ от человеческого - печальное и грустное, а порой и болезненное, явление, но хорошо если впереди тебя ждет не менее прекрасное и эмоционально чистое и светлое, чем быть человеком Земли. Прекрасный рассказ.
Оценка: 9
Между прочим, так оно и будет. Сознание хоть и определяет бытие, но гораздо чаще и сильнее бытие определяет сознание - факт!
Население Южной Америки - уже давно не испанцы и имеют не так много общего с коренными индейцами, хотя является потомками и тех и других. Ассимиляция с местным ландшафтом и адаптация под условия существования - движущие факторы рождения новых рас, да и вообще - биологических видов в целом.
А Брэдбери как всегда изящен. Рассказ, несмотря на многочисленный и намеренные отличия от строго научных оценок, - жемчужина мировой фантастики. Понятно, что третий рог у коровы вряд ли вырастит, а ветер не принесёт понимания мёртвого языка марсиан, но ведь Автор сознательно идёт на эти допущения. Я бы даже сказал, что это поэтика, метафора или гипербола, если не сказать - гротеск. Рассказ художественный, и образность в нём более чем убедительна.
Оценка: 10
Когда я дошёл до момента с трёхрогой коровой, меня хватануло. Я вспомнил. Я вспомнил, что слышал этот рассказ давным-давно по радио или возможно мне пересказывал его брат, в таком раннем детстве, что он остался не в памяти, а где-то на подсознании, на самой границе восприятия. Я помню эту корову, помню, как снилось потом, будто меня оставляют одного на далёкой пустынной планете. Помню, как я даже просыпался со слезами на глазах от обиды одиночества… Но это – воспоминания, однако и без них этот рассказ – блистателен! После «стихотворений в прозе» накремленных прекрасным, но всё-таки пафосом этот рассказ – тонкий, выточенный, просто блестящий. И оригинальный пронзающий своей идеей. И будоражащий гаммой ощущений – тревожных, странных. Этот пустынный мир, в котором ранее жили другие неизвестные существа, в котором возможно ещё живут эти неизвестные существа, это страх призраков, тень мёртвых городов и чьего-то незримого присутствия – в воздухе, в горах, в меняющемся цвете глаз. Это тревога изменений, и ещё больше – безразличия других к этим изменениям. Естественность новых слов и названий… Это шикарная невероятная и будоражащая идея. А может мы просто то, что нас окружает?.. Рассказ – он тревожный. Он страшный. Он грустный. Он невероятный и тонкий, в конце концов! Он из разряда тех, что невозможно пересказать, а попытаться сделать это – преступление. Вот такой Брэдбери, в чём-то даже страшный, пугающий атмосферой и тревогой алогичности Брэдбери, приводит меня в восторг! Шикарный, яркий, притягательный и странный, но охватывающий, рассказ. Явление даже, а не рассказ.
Оценка: 9
Да, насколько сильно не похоже на другие рассказы Хроник... Нет, и стиль, и безумно красивые описания, и неспешный стиль повествования, оно осталось. Но какая-то радость, надежда что ли появились. Многие рассказы цикла кончаются плохо, нет перспективы, нет развития человеку. Человек и на Марсе устраивает свой порядок и порядок пожирает человека, уничтожает его окончательно. Но вот в этом рассказе есть путь, новый путь. К новой жизни, через изменения, которые кажутся страшными, ведь меняться страшно всегда. Вообще хорошо иллюстрирует пословицу, что «со своим уставом в чужой монастырь не следует». Тут, конечно, нет и мысли, о том, что Марс живой, что он дышит и меняет пришедших людей. Но мне здесь почудилось именно это.
А еще он как бы является некоторой суммой безуспешных рассказов-попыток людей освоить марс все теми же средствами =)
Красивый рассказ, и безусловно один из лучших в Хрониках.
Оценка: 10
40 лет тому назад я впервые прочитал этот рассказ Рэя Брэдбери - кажется, в журнале «Техника-молодежи», взятом в библиотеке пионерского лагеря, где я проводил лето. И уже тогда я понял: этот рассказ - про меня, он предсказывает мне судьбу скитальца, вынужденного приживаться там, куда его занесла судьба. Так оно, в общем-то, и получилось...
Подумать только - 40 лет назад, когда я впервые прочел этот рассказ, а вскоре после него - «451 градус по Фаренгейту», «Р - значит ракета» и «Вино из одуванчиков», их автор уже 20 лет был одним из самых знаменитых фантастов планеты, живым классиком. И как бы не менялись потом моды в фантастике, какие бы ни приходили и уходили «волны», - он оставался таковым еще целых 40 лет - до самого дня своей смерти. И будет оставаться таковым, полагаю, еще сотни и сотни лет - пока будут рождаться люди, желающие и умеющие читать фантастику, пусть даже и фантастику давно прошедших эпох...
Оценка: 10
Читая в старой периодике Рэя Брэдбери, я, уже в более зрелом возрасте начал по - новому, иному, открывать для себя этого автора. И с совершенно другой, отнюдь не фантостической прозы и манеры написания, стороны. Брэдбери теперь стал для меня не просто автором социального жанра, а неким прозаиком - поэтом, певцом, видящим в повседневных бытовых вещах однообразности нашей жизни многогранность и красочность происходящего. Он замечает то, что обычный человек совершенно выпускает из вида, отмахиваясь, словно от привычного и поднадоевшего повседневного сплошного потока, смазывающегося в однообразность. Видит и придаёт значение всему с такой позиции и в таком сентиментальном ракурсе, что застовляя следовать за собой останавливает бешеный ритм нашей жизни и широко расскрывает читателю глаза на окружающую повседневность указывая на её многогранность и чудесность. Магия и музыка жизни в его произведениях звучит шелестом травы и шорохом падающих листьев, где звон подобной музыки пройдёт и никогда больше не повториться подобным, а лишь только новым звучанием. И это стоит замечать и ценить. И что подобное безвозвратно протикает у нас, обычных людей сквозь пальцы. А это и есть истенное богатство каждого человека, это и есть Жизнь. Ведь это именно та жизнь, которая каждому дана для его осознания себя как личности и окружающего, как великого Чуда, которым стоило бы восторгаться каждому, словно ты всё ещё тот наивный ребёнок, для которого мир, это что - то огромное и прекрасное, а не заезженное и приевшееся. И этот прекрасный дар, этот своеобразный взгляд подарен каждому. И на что же мы его тратим, как используем? А только так, что глупейшим образом опозиционируем себя обществу и тут же пытаемся выставить себя в самом лутшем свете в нём. Ни есть ли это глупость и совершенно зря прожигаемое время, да и жизнь в целом? Мы пытаемся искать где - то Там, за горизонтами придуманное нашей разумностью и логикой чудо. А ведь оказывается, что оно всегда было рядом с нами, вместе с нами. Оно в нас самих. Об этом и пишит, вещает Рэй Бредбери во множистве своих прекраснейших произведениях.
Именно этот рассказ грустен и одновременно прекрасен. И замечательно подмечает и показывает как изменяется простой обыватель на социальном, психологическом и биологическом уровнях под влиянием внешней среды, окружающих условий. И Брэдбери сделал это, как всегда не в скушной профессорско - научной манере, а в своём поэтично - лирическом стиле. Так же как и в окончании рассказа он говорит о приходе Цивилизации, конкистадорски грубого и однообразно тупого.
Оценка: 9
Мне показалась странной идея, что земляне со временем превращаются в марсиан: глаза становятся золотыми, кожа становится смуглой, английский язык становится марсианским. Даже у земной коровы вырастает третий рог, то есть она превращается в марсианскую корову. Обычно фантасты не пишут о том, как земляне, ассимилируясь, превращаются в инопланетян. Причём Брэдбери даже не объясняет, что именно превращает землян в марсиан: марсианский воздух, марсианская пища или какое-то марсианское облучение.
Оценка: 9
Рэй Брэдбери
Они были смуглые и золотоглазые
Ветер с полей обдувал дымящийся металл ракеты. Глухо щелкнув, открылась дверь. Первым вышел мужчина, потом женщина с тремя детьми, за ними остальные. Все пошли через марсианские луга к недавно построенному поселку, но мужчина с семьей остался один.
Ветер шевелил ему волосы, тело напрягалось, словно еще погруженное в безмерность пустоты. Жена стояла рядом; ее била дрожь. Дети, как маленькие семена, должны были врастать отныне в почву Марса.
Дети смотрели снизу вверх в лицо отца, как смотрят на солнце, чтобы узнать, какая пора жизни пришла. Лицо было холодным, суровым.
Что с тобой? - спросила жена.
Вернемся в ракету.
И на Землю?
Да. Ты слышишь?
Стонущий ветер дул, не переставая. Что, если марсианский воздух высосет у них душу, как мозг из костей? Мужчина чувствовал себя погруженным в какую-то жидкость, могущую растворить его разум и выжечь воспоминания. Он взглянул на холмы, сглаженные неумолимой рукой времени, на развалины города, затерявшиеся в море травы.
Смелее, Гарри, - отозвалась его жена. - Уже слишком поздно. За нами лежит шестьдесят пять миллионов миль, если не больше.
Идем, - произнес он, как человек, стоящий на берегу моря и готовый плыть и утонуть.
Они двинулись к поселку.
Семейство называлось: Гарри Биттеринг, его жена Кора, их дети Дэн, Лора и Дэвид. Они жили в маленьком белом домике, ели вкусную пищу, но неуверенность ни на минуту не покидала их.
Я чувствую себя, - нередко говорил Гарри, - как глыба соли, тающая в горном потоке. Мы не относимся к этому миру. Мы люди Земли. Здесь - Марс. Он предназначен для марсиан. Давай улетим на Землю.
Жена отрицательно качала головой.
Землю могут взорвать бомбой. Тут мы в безопасности.
Каждое утро Гарри проверял все вокруг - теплую печь, горшки с кроваво-красными геранями, - что-то вынуждало его к этому, словно он ожидал: чего-то вдруг не хватит. Утренние газеты еще пахли краской, прямо с Земли, из ракеты, прилетавшей каждое утро в 6 часов. Он развертывал газету перед тарелкой, когда завтракал, и старался говорить оживленно.
Через десять лет нас будет на Марсе миллион или больше. Будут большие города, все! Нас пугали, что нам не удастся. Что марсиане прогонят нас. А разве мы здесь видели марсиан? Ни одного, ни живой души. Правда, мы видели города, но покинутые, в развалинах, не правда ли?
Не знаю, - заметил Дэв, - может быть, марсиане тут есть, но невидимые? Иногда ночью я словно слышу их. Слушаю ветер. Песок стучит в стекла. Я вижу тот город, высоко в горах, где когда-то жили марсиане. И мне кажется, я вижу, как там вокруг что-то шевелится. Как ты думаешь, отец, не рассердились ли на нас марсиане за то, что мы пришли?
Вздор! - Биттеринг взглянул в окно. - Мы безобидные люди. В каждом вымершем городе есть свои призраки. Память... мысли... воспоминания... - Его взгляд снова обратился к холмам. - Вы смотрите на лестницы и думаете: как выглядел марсианин, поднимавшийся по ним? Смотрите на марсианские рисунки и думаете, как выглядел художник? Вы сами себе создаете призраки. Это вполне естественно: воображение... - Ой прервал себя. - Вы опять рылись в развалинах?
Нет, папа. - Дэв пристально разглядывал свои башмаки.
Я чувствую, что-то должно случиться, - прошептал Дэв.
"Что-то" и случилось в тот же день, к вечеру.
Лора бежала с плачем через весь поселок. В слезах она вбежала в дом.
Мама, папа, на Земле беспорядки! - рыдала она. - Сейчас по радио сказали... Все космические ракеты погибли! Ракет на Марс больше не будет, никогда!
О Гарри! - Кора обняла мужа и дочь.
Ты уверена, Лора? - тихо спросил отец.
Лора плакала. Долгое время слышался только пронзительный свист ветра.
"Мы остались одни", - подумал Биттеринг. Его охватила пустота, захотелось ударить Лору, крикнуть: неправда, ракеты прилетят! Но вместо этого он погладил головку дочери, прижал к груди, сказал:
Это невозможно, они прилетят наверное.
Да, но когда, через, сколько лет? Что теперь будет?
Мы будем работать, конечно. Трудиться и ждать. Пока не прилетят ракеты.
В последние дни Биттеринг часто бродил по саду, одинокий, ошеломленный. Пока ракеты ткали в пространстве свою серебряную сеть, он соглашался примириться с жизнью на Марсе. Ибо каждую минуту он мог сказать себе: "Завтра, если я хочу, я вернусь на Землю". Но сейчас сеть исчезла. Люди остались лицом к лицу с необъятностью Марса, опаляемые зноем марсианского лета, укрытые в домах марсианской зимой. Что станется с ним, с остальными?
Он присел на корточки возле грядки; маленькие грабельки в руках у него дрожали. "Работать, - думал он. - Работать и забыть". Из сада он видел марсианские горы. Думал о гордых древних именах, которые носили вершины. Несмотря на эти имена, люди, спустившиеся с неба, сочли марсианские реки, горы и моря безыменными. Когда-то марсиане строили города и называли их; покоряли вершины и называли их; пересекали моря и называли их. Горы выветрились, моря высохли, города стояли в развалинах. И люди с каким-то чувством скрытой вины давали древним городам и долинам новые имена. Ну что ж, человек живет символами. Имена были даны.
Биттеринг был весь в поту. Огляделся и никого не увидел. Тогда он снял пиджак, потом галстук. Он аккуратно повесил их на ветку персикового дерева, привезенного из дому, с Земли.
Он вернулся к своей философии имен и гор. Люди изменили их названия. Горы и долины, реки и моря носили имена земных вождей, ученых и государственных деятелей: Вашингтона, Линкольна, Эйнштейна. Это нехорошо. Старые американские колонисты поступили умнее, оставив древние индейские имена: Висконсин, Юта, Миннесота, Огайо, Айдахо, Милуоки, Оссео. Древние имена с древним смыслом. Задумчиво вглядываясь в далекие вершины, он размышлял: вымершие марсиане, может быть, вы там?..
Я хочу жить на Марсе!
Оба задумались. Он взглянул на жену. Она была высокая, смуглая, стройная, как ее дочь. Она смотрела на него, и он казался ей молодым. Как старший сын....Они отвернулись от долины. Взявшись за руки, молча пошли по тропинке, покрытой тонким слоем холодной, свежей воды.
В детстве сказка испугала. Было ощущение тоски, безнадежности, предопределенности событий. Сейчас прямо противоположное впечатление. Даже намеренно утрированные детали (в мастерской он строил ракету из подручного материала) воспринимаются по-другому: забавно на фоне перерождения в других существ. Нет ощущения обреченности: жизнь продолжается и будет лучше, интересней.
Они бежали от страшной войны. Они искали мира и покоя для себя и своих детей. Они желали обрести новый дом.
Но какое иное будущее могли дать земляне новой планете, если не повторение истории, случившейся на Земле? Да, прошло бы не так много времени, и на Марсе появились бы миллиарды людей, большие города и всё на свете - как виделось одному из героев книги.
Это уже не был бы Марс.
С землянами пришли бы их страсти и страхи, беды и радости, тревоги и печали. Не все они плохи. Но все они - земные. Кто сказал, что им есть место ЗДЕСЬ?
Земляне неизменно принесли бы на Марс свою ненависть, от которой не суждено убежать, даже пролетев «шестьдесят с лишком миллионов миль».
А с ней на Марс пришла бы и война.
Марс не захотел умирать вместе с землянами.
Наверное, он мог бы сдуть горсточку (пока ещё) пришельцев, как мы сдуваем пепел с ладоней.
Но мудрый древний Марс был милосерден к людям.
Они бежали от войны? Здесь они никогда не захотят её снова начать.
Люди искали мир и покой? Он будет в них.
А новый дом станет РОДНЫМ. По-настоящему.
Люди получат то, за чем пришли. Разве это плохо? Может, так и правильно?..
Одно из самых лучших, а может быть и самое лучшее фантастическое произведение малой формы из прочитанных мной. Рей Брэдбери отличается от своих коллег тем, что подходит к тексту, не как творец, которому известны все входы и выходы, а как мечтательный талантливый подросток. Каждый шаг - открытие. Каждая страница - новая тайна. Мужая, набираясь опыта, узнавая мир с разных сторон, автор непостижимым образом сохранил своего «внутреннего млаьчика» незамутненным. Кажется и сама смерть не знает как к нему подступиться.
«Были они смуглые и золотоглазые» относится к неканоническим «Марсианским хроникам». С одной стороны - этот рассказ является гимном личной свободе, с другой - своего рода искупительным финалом всех бед принесенных на Марс людьми. Однако в основе повествования лежит идея о вечном необоримом круговороте жизни, переходящей из одной формы в другую. В этом весь Брэдбери, неизменно сохраняющий в сердце печали зерно светлой надежды.
В течение целого ряда лет кошки были центром нашей вселенной. Это получилось легко, будто бы само собой.
Первым появился роскошный аристократ в черном фраке с белой манишкой и в таких же белоснежных штиблетах. Звали его Барсик. Его я помню слабо, вероятно потому, что фокус восприятия был сбит на менее одушевленные предметы. Он плохо кончил. Любил гулять в подвале, из которого однажды так и не смог выбраться. «Его отравили», - так мне сказали. У меня до сих пор перед глазами возникает черно-белая картинка с желтизной как в старых фильмах. Зеленая решетка из прутьев арматуры. Крутые металлические ступеньки, внизу со скрипом качается тусклая лампочка, виден блин алюминиевой миски, и он. Он лежит, вытянувшись, отставив в сторону пышный хвост, не утратив аристократическое достоинство даже после смерти.
Прошло некоторое время, и в рукаве пальто нам принесли пищащий серый комочек – слепого котенка трех дней от роду. Первое время мы кормили его как маленького ребеночка - теплым молоком из пипетки. Котенок окреп и превратился в симпатичную кошечку. Ее назвали Варварой. Шерсть ее была настолько серой, что казалась светло-синей. И поэтому, когда нас спрашивали о породе нашей кошки, мы всегда гордо отвечали, что это русская голубая. Шел 1989 год и тогда «голубой» означал только цвет, другие русские этой породы вошли в моду через 10 лет.
Варьку подарили моей сестренке на день рождения. Предполагалось, что с помощью этого пушистого комочка она обретет ответственность и научится убираться, вытирать пыль, стирать белье и т.д. и т.п. Однако все пошло несколько не так, как мы рассчитывали.
Все началось с купания. К тому времен Варя была уже большая, и ее можно было купать неподготовленному для этого человеку. Представьте себе, что человек не имеет опыта общения с купающимися кошками и набирает воду в ванну. Я спокоен, потому что в ванной много места, и если кошка начнет играть, то вытирать пол не придется. Следовательно, нудные тетки из парикмахерской останутся на своих рабочих местах и не будут грозно жужжать над ухом. О, вода уже готова, клиента несут, крепко обхватив с боков и прижав к себе. Кошка спокойна абсолютно – она никогда не видела воды.
Проходя мимо ванной комнаты, я машинально заглянул внутрь и остолбенел. Ванна была полна до краев чуть дымящейся водой. Кошка уже летит туда. У нее большие удивленные глаза, ненапряженное тело и хвост трубой. В следующее мгновение я увидел, как животное топориком идет ко дну, пуская пузыри, в той же позе, как и во время короткого полета.
Потом на нас обрушился гнев богини Бубастис. Вода в ванне как будто закипела, оттуда выскочило всклокоченное чудовище, взобралось по нам, глубоко запуская внутрь когти, и исчезло.
После такой подставы кошка объявила нам войну. Краткие моменты перемирия наступали во время приемов пищи, а все остальное время мы пытались спасти от нее многочисленные предметы домашнего обихода. В активе у кошки были звездочки за прогрызенные провода от наушников, только что поглаженное белье, где (исключительно для красоты и пикантности) оставлялись отпечатки грязных лап, а также вонючие мимоунитазные бомбардировки. Протянутую для поглаживания руку, Варька притягивала к себе обеими лапами и проверяла на вшивость – кусала и била задними лапами. Только после этого можно было добиться от нее близости и получить в награду тракторное урчание.
Потом мы конечно помирились, но об этом - в следующий раз.